"Владимир Федорович Попов. Разорванный круг (Роман, 1968) " - читать интересную книгу автора

- Что за манера загадывать людям загадки! - зло произнес он, и эта
злость придала решимости. - На кой черт нужны мне разговоры на ночь глядя?
Никуда сегодня не поеду. Высплюсь. Завтра.
Вечернее солнце вдруг вырвалось из-за туч и залепило стену кабинета
яркими оранжевыми квадратами. Они засветились так, словно за окнами пылал
огромный костер. Загорелись плавающие в воздухе мельчайшие пылинки,
заклубился невидимый до сих пор табачный дым. И Брянцеву показалось, что в
кабинете жарко и душно.
Включил настольный вентилятор, подошел к окну, распахнул его. Квадраты
на стене слились в сплошной прямоугольник. Привычный заводской шум заполнил
комнату.
Отсюда было хорошо видно, как из многопролетного главного корпуса
выныривали шины, влекомые транспортером. Они медленно плыли над заводским
шоссе и скрывались в проеме стены склада готовой продукции. Шины были самые
разные - от небольших, для малолитражных автомобилей, до гигантских - для
сельскохозяйственных машин. И достаточно было взглянуть на их движение, не
прекращающееся ни днем, ни ночью, чтобы судить о ритме работы разных
участков завода.
Брянцев любил побыть в эти вечерние часы в кабинете один, спокойно
подумать. Временами он бросал взгляд на конвейер, и тогда ему казалось,
будто он притрагивается к пульсу живого организма. Прожитый день лежал перед
ним распластанный, как на листе бумаги. Глядя на этот незримый чертеж,
Брянцев делал заметки в блокноте, и постепенно день завтрашний вставал перед
ним с такой же ясностью, как и прожитый. Но не всегда удавалось добиться
предельной ясности. Иногда что-то заедало, что-то выглядело расплывчато и
туманно, как на недопроявленном негативе, и вызывало раздражение.
Сегодняшний вечер мог быть спокойным. Цехи работали ритмично, ничто не
предвещало перебоев. Хороший день, хорошие перспективы на следующий. Вот
только телеграмма...
Это был первый вызов в Комитет партийно-государственного контроля, и
Брянцев не понимал его причины. Завод работал как нельзя лучше, можно было
ожидать только поощрения. Но для поощрения вызывают не так и не туда. Может
быть, дознались о Еленке?
При этой мысли у него заныло сердце, но не тревожно, а как-то радостно,
точь-в-точь как ныло в семнадцать лет, когда полюбил впервые. Он даже
улыбнулся этому сходству ощущений, улыбнулся с издевкой над собой: тоже-де
школьник под сорок лет.
Посмотрел на часы - половина седьмого. Если вызвать машину, заехать
домой, бросить в чемодан пару чистых рубашек, носки, бритвенный прибор,
можно успеть на девятичасовой. С востока лететь хорошо. В девять по местному
вылетел - в девять по московскому прилетел. Такси - и через полчаса он
увидит Еленку.
Сердце у Брянцева застучало сильнее. Он протянул было руку к телефону,
но тут же опустил ее. Нет, у Еленки он появится, когда выяснит причину
вызова. Он не сумеет скрыть от нее свое беспокойство, а они слишком редко
видятся, чтобы омрачать встречи.
Резкий звонок междугородной ударил в уши. Поколебался немного - поднять
трубку или нет. Поднял.
Вызывала Москва, референт Самойлова.
- Вы еще не вылетели, товарищ Брянцев? А мы вас ждем. Поторопитесь,