"Валерий Попов. Ужас победы (повесть)" - читать интересную книгу авторарабочие переглянулись и вышли. Святое дело им было явно по душе.
- Встань тут, сын мой! - проговорил Кир торжественно. Он был одет соответственно, хотя и не во всем положенном облачении: мы подпольные христиане, нам можно и так. Но действительно: можно ли? Это нам предстоит решить. И Ему. Откликнется ли? Я почему-то чувствовал, что - да. Впрочем, это чувствуют все, кто этого хочет. И механический это цех или церковь - не так существенно!.. Я настроился. Кир с тихим бряканьем установил подставку, уложил книгу. Какой-то мальчик принес светлую купель с заклепками, явно сварганенную в этом цеху. Потом туда звонко полилась вода. Я стоял не двигаясь. Наверное, торжественно и надо стоять? Последний раз я волновался так, когда меня исключали из комсомола. Но тут вроде бы не исключают, а принимают? Куда? Уже когда мы подходили к церкви, Кир сообщил мне, что "прежний" я сейчас умру и возникну новый. Раньше бы надо сказать! Жалко прежнего-то. - Стой спокойно, сын мой! - проговорил Кир благожелательно. - Символ веры ты знаешь хотя бы? - Учил, - ответил я растерянно, как первоклассник. - Тогда разуйся. И засучи штаны. Присев на скамью, я разулся и уже босой встал с ним рядом. - Я буду творить молитву, а ты повторяй. И когда я произнесу: "Отрекохося!" - повторяй с чувством! - Хорошо, батюшка! И пошла молитва. Какие странные, тревожные слова! Смысл их вроде бы понятен, но они гораздо глубже смысла и страшней... - Отрекохося! - прогудел Кир. - Отрекохося! - повторил я. Потом, сделав паузу, он вынул из шкатулки пузырек и кисточку, обмакнул и липким, сладким, душистым веществом сделал крест на лбу, на устах, на запястьях и сверху - на стопах. Каждый раз я вздрагивал. Потом вдруг, приблизив лицо, крестообразно подул мне на лоб. Про это я раньше не знал - и разволновался особенно. Потом он велел приблизиться к купели и сперва, зачерпнув ладонью, поплескал водой мне за шиворот, на грудь, а потом весело и как-то лихо вдруг макнул меня головой, надавив на затылок. Потом я ошеломленно распрямился, изумленно озирался. Неожиданно было! И словно глаза промыло: все стало светлей! Потом мы выходили из церкви. От капель, оставшихся в ресницах, все вокруг сияло. Я посмотрел на купол - креста не было, и вдруг солнечные лучики там скрестились и ясно сверкнул крест! Потом я вытащил из брюк ручку, бумажку и записал: "На пороге нашего дома лежат дым и корова". Кир умильно смотрел на меня, думая, что я записываю какую-то молитву. Бутылка на столе опустела. - Ну... что теперь делаем, народ крещеный? - Кир, чуть заметно зевнув, поднялся. ...Уже все? А я-то думал, что мы с ним теперь все дни будем проводить в душевных беседах. Всегда я так: лечу куда-то с восторгом, и - мордой об столб! |
|
|