"Евгений Попов. Тихоходная барка 'Надежда' (рассказы) " - читать интересную книгу автора

- Ты говори, что ли. Ты что нищему бороду тянешь? А?
- Да я ж тебе начинаю, а ты тут стрекочешь! - раздражился мужик. -
Хочешь, так слушай. А не хочешь -
вали кулем!
- Ну, слушаю, - сказал юноша.
И полился ровным потоком строгий рассказ мужика:
- Вот. Это началось в прошлые шестидесятые годы нашего столетия. Я,
тогда находясь на ответственной работе снабжения с хорошим окладом, зарвался
и, получив головокружение от успехов, стал сильно пить коньяк и спирт,
потому что оне тогда были маленько дешевле, чем сейчас, ну а денег у меня
всегда было предостаточно.
Вот. И товарищи, и начальство обычно предупреждали меня, что дело рано
или поздно может кончиться хреново при таком отношении, но я им безнаказанно
не верил, потому что имел удачу в работе всегда, а это очень ослабляет.
Но время показало, что они стали правые. Ибо ввиду пьянства у меня
начались различные служебные неудачи, не говоря уже о личных, поскольку моя
жена вскоре после всяких историй от меня совсем ушла. А служебные ужасы
запрыгали один за другим, как черти. В частности, вот на такой же скамейке
Савеловского вокзала города Москвы, где я в пьяном виде коротал ночь, не
имея гостиницы, у меня неизвестные козлы и вонючки украли моток
государственной серебряной проволоки, за которой я был послан самолетом в
город Сызрань, так как у нас вставал из-за отсутствия этой проволоки цех, а
у меня ее украли. Сам знаешь, что за это бывает...
- Понимаю, - сказал парень.
- Ну, то, что я выплачивал, это - как божий день, хотя и тут нарушены
были правила. Они не имели меня
права за этой проволокой посылать. Эта проволока должна пересылаться
спецсвязью, потому что она - серебряная.
Но я сильно не возникал - у них на меня и другие материалы имелись.
Ну и вот. И таким образом я, совершенно пролетев, предстаю недавно пред
стальные очи Герасимчука, а тот мне и говорит: "Ну, вот тебе, Иван
Андреевич, последний шанц работы на нашем предприятии. А нет - так давай
тогда с тобой по-доброму расставаться, потому что нам твои художества при
неплохой работе уж совершенно надоели, и мы завалены различными письмами про
тебя и просьбами тебя наказать, что мы делаем весьма слабо. Так вот тебе
этот твой шанц. У нас истекает срок договора с теплично-парниковым
хозяйством, и если нам не продлят договор, то этот чертов немец Метцель
ставит нам неустойку. И мы плотим пять тысяч. А немец нам точно вставит
перо, потому что он - не русский и никакого другого хозяйства, кроме своего,
понимать не хочет. К тому ж он очень сердитый: у него парники, и к нему
всякая сволочь ездит клянчить лук, огурцы, помидоры и редиску, имея блатные
справки от вышестоящих организаций. А поскольку справки высокие, то немец их
должен скрепя сердце удовлетворять, чтоб его не выперли с работы. И он их
удовлетворяет, разбазаривая свое немецкое парниковое имущество, отчего он
очень стал злой, и ты точно увидишь, что пять тысяч он с нас обязательно
слупит..."
- А что же мне тогда нужно сделать? - спрашиваю я, дрожа и догадываясь.
- А тебе нужно сделать, - нахально усмехается Герасимчук, - чтобы он
нам договор пролонгировал на полгода, и нам тогда пять тысяч не платить.
- Это что такое значит "пролонгировал"? - обмирая и снова догадываясь,