"Евгений Попов. Тихоходная барка 'Надежда' (рассказы) " - читать интересную книгу автора

Поэтому она нагрузила поднос едой и обреченно вышла в зал.
Оборванец сидел по-прежнему один, но уже где-то подстрелил закурить. Он
пускал дым колечками, и кольца, надо сказать, у него получались
замечательные - тугие, плотные. Он их надевал на палец, и они на пальце
таяли.
- Полсолянки, люля-кебаб и компот, - сказала бедная Анюта.
- И коньячку, и сигарет.
Анюта молчала.
- И что-нибудь к коньячку: лимончик, семги принесите.
- Семги у нас нет никогда.
- А что есть копченое, вкусненькое?
- Теша нототении.
- Эх, тащите хоть и эту вашу тещу, - сострил оборванец. - А вообще-то я
не ожидал, что официанты так
обедают.
- Как так?
- Скудновато, скудновато.
- С нас же высчитывают.
Оборванец засмеялся.
- Я так отсюда голодный уйду. Мяса! Дайте мне больше мяса!
Произнося последние слова, он несколько повысил голос, и слова
получились немного визгливые. Но официантка не вздрогнула.
- Хорошо. Шашлык будете есть?
- Буду, буду. Отлично.
И она принесла. Оборванец вкусно обедал, выпивал и покуривал. Он очень
наслаждался жизнью.
Но когда Анюта подала счет, странный посетитель решительно отложил
бумажку в сторону.
- Нет! Не говорите мне о деньгах! Мне больно! Этого не измерить
деньгами. Лучше скажите, когда вы заканчиваете работу.
- В двенадцать, - отвечала ошалевшая официантка. - Но я еще полчаса
считаю выручку.
- Все ясно, - усмехнулся оборванец. - Все понятно.
Выручка. Дайте-ка мне ваш домашний адресок. Я приду к вам сегодня ровно
в час ночи.
Хотите верьте мне, хотите нет, но официантка дала ему свой адрес.
Вывела мертвой рукой на том же самом счете, где значились съеденные
оборванцем двенадцать рублей сорок восемь копеек.
- До скорой встречи, - сказал оборванец и исчез, почтительно
сопровождаемый швейцаром, который взял под
козырек и долго смотрел ему вслед.
Он ушел, а куда ушел - это нам неизвестно.
Зато все известно про официантку Анюту.
Она работала. Она разносила, принимала, подавала, считала, улыбалась, а
потом пришла в свою пустую однокомнатную кооперативную квартиру и стала
смотреться в зеркало.
Нового ничего не увидела. На нее глядела женщина страшненькая,
сухонькая, лет тридцати, с золотым зубом. Начинающаяся сеточка морщинок.
Тонкие губки накрашены перламутровой помадой.
- Чушь, - сказала Анюта.