"Полина Поплавская. Уроки любви" - читать интересную книгу автора

теперь ощущала не только через неведомо за что сожженную и очень
полюбившуюся ей ведьму, но и через кольцо Руфи. Кольцо это она спрятала в
шкатулку и разрешала себе надевать его лишь изредка, чаще всего перед сном,
ибо от него спустя некоторое время начинал исходить жар, постепенно
захватывающий все тело и зажигающий в нем такие желания, что Джанет,
поначалу радуясь приятно твердевшим соскам и сладкому потягиванию внизу
живота, через несколько минут начинала метаться по подушкам и сжимать
коленями одеяло.
Так проходило лето. По утрам она писала обстоятельные письма Жану,
переписка с которым возникла как-то сама собой и доставляла Джанет настоящее
удовольствие, ибо иронично-энциклопедическая манера рыжего женевца чем-то
напоминала ей манеру отца. Днями она просиживала в архиве, по капле, как
пчела, собирая никому, кроме нее, не интересные подробности, которые
открывали ей в первую очередь себя, а вечерами забиралась на белые скалы,
падала на траву и подолгу почти бездумно глядела на канал, исчезающий в
серой дымке и отделяющий ее от ее любви - черноокой, длинноногой, запретной.
Милош молчал, а спрашивать о нем у Жана Джанет считала ниже своего
достоинства. Ничего не слышно было и от родителей, а бабушка, потеряв опору
в виде родных стен, все чаще проводила время в церкви. И одним ясным
вечером, когда небо над каналом стало перетекать из оранжевого в пепельное,
Джанет вдруг с пронзительной болью ощутила, что время уходит. То время,
которое она могла бы отдать Милошу. То время, которое расцветало бы на ее
теле его поцелуями. Наутро Джанет заявила бабушке, что возвращается в
Ноттингем, и никакие рассуждения о пустом доме и просьбы подумать о своем
здоровье на нее не подействовали.
К файф-о-клоку[9] она уже сидела на кухне, наслаждаясь чаем, которому
вода Трента придавала совсем иной вкус, чем мутноватые воды побережья.
Сейчас она допьет чашку и наберет заветный номер. Она не может больше ждать,
что бы ни говорила Руфь! Уже отжившей свое женщине простительно говорить об
ожидании, но она, Джанет, будет рваться к своему сейчас! Закрутив падавшие
на глаза волосы, Джанет решительно потянулась к трубке. Но в этот момент
телефон зазвонил сам и донес из-за океана усталый голос Патриции:
- Джанет? Ну, слава Богу, я звоню уже третий день! Бабушка в порядке?
Джанет, девочка, тебе надо срочно приехать, у нас... неприятности. Видишь
ли, Жаклин родила все-таки мертвенького, и теперь у нее чудовищный сепсис...
Словом, папе очень плохо, и я за него боюсь. Прилетай, пожалуйста. Я жду
тебя в Филадельфии завтра. Все рейсы после восьми вечера.
- Конечно, мама, - только и смогла пробормотать Джанет, забыв на
мгновение обо всем на свете, кроме папы. Папы, которому сейчас плохо. Но в
шестнадцать лет нет ничего непоправимого, кроме смерти, в которую и то не
очень верится, и потому Джанет все же осторожно спросила: - А Милошу ты
сказала?
- Стиву сейчас нужна ты. Ты, а не Милош, - резко и недовольно отрезала
Пат. - До завтра. - И в трубке запищало.
Что же, значит, старая волшебница все-таки оказалась права, и ей снова
суждено ждать. Но к случившемуся Джанет отнеслась почти с радостью, которую
тоже можно было оправдать ее возрастом: теперь ее ожидание будет не
пассивным, а деятельным, необходимым самому родному на земле человеку...
И через пару часов Джанет со своим неизменным саквояжем уже стояла на
одной из бесчисленных бегущих дорожек "Хитроу".