"Полина Поплавская. Кошка души моей " - читать интересную книгу автора

ее. Да и что для такого человека, как он, женская любовь? Еще один эпизод?
Еще одна возможность написать песню, после которой о нем будут мечтать
тысячи женщин?
И тогда Пат, как маньяк, ставила пластинку с "Кошкой" и под
завораживающую мелодию пронзительных слов шла к овальному зеркалу в холле.

Не покидай меня, радость весны моей,
Не забывай меня, любовь моя,
Вознеси из далей далеких розу сна
И помести в мою пустоту

Медленно она начинала снимать с себя одежду, пытаясь в своем отражении
увидеть доказательство тому, что Мэт не мог забыть ее. Пат закидывала за
голову тонкие руки, чтобы как можно выше поднять отяжелевшие груди со
вспухшими потемневшими сосками, изо всех сил втянув живот, красиво изгибала
пока еще достаточно тонкую талию, проводила рукой по длинным гладким ногам,
чуть задерживаясь на каштановом треугольнике. Она все еще была похожа на
девочку - на ту девочку, которую месяц назад Мэт так отчаянно ласкал...
Как-то ночью, проснувшись от беспощадно-яркого света луны, Пат встала и
снова пошла к зеркалу. "Боже, что я делаю? Наверное, я схожу с ума!" -
мелькало у нее в голове в то время, как руки уже привычно стаскивали ночную
рубашку.
И тут в ее рабочей комнате оглушительно залился звонок.

* * *

Тихо ахнув, Пат бросилась к телефону.
- Патти, девочка моя, здравствуй! Ошеломленная звонком и еще более
таким обращением, Пат растерялась и почему-то глупо спросила:
- Боже мой, ты откуда?
- Из Брюгге, знаешь такой городок на карте? Я...
- Мэтью, у тебя все в порядке, правда? Почему ты звонишь?
- Я понял, что не могу без тебя жить. Ты - моя радость, ты смысл... -
голос Мэта стал совсем низким и хриплым. - Ты последнее... Но как ты, милая?
Как малышка?
Пат, сжимая трубку до боли в пальцах, совсем потеряла рассудок:
- Какая малышка?
- О Господи, вот дурочка! Знаешь, ты теперь все время представляешься
мне с таким огромным, просто чудовищным животом - и ты еще желанней, страсть
застилает мне глаза... Патти! Скажи, какая ты сейчас, как одета?
- Я... Я голая.
В трубке раздался сдерживаемый стон, а потом Мэт заговорил уже
совершенно другим голосом:
- Маленькая моя, все, иди ложись, я теперь часто буду звонить, и не
ночью, чтобы тебя не будить, иди же...
- Когда ты вернешься, Мэт?
- Вечером двадцать третьего, и на Рождество мы будем только вдвоем. А
теперь спи и ничего не бойся.
Пат еще долго стояла, не замечая холода и, как младенца, прижимая
трубку к обнаженной груди, а, придя в спальню, упала на кровать и мгновенно