"Полина Поплавская. Вечер в Венеции" - читать интересную книгу автора

Тем временем проснулась бабушка и, осторожно двигаясь по слегка
расшатавшейся со временем, но достаточно широкой лестнице, спустилась вниз.
Горничная, прозевавшая ее пробуждение, устремилась, причитая, к ней
навстречу, но Божена уже поддерживала улыбающуюся старушку под руку, ведя ее
в сторону гостиной.
- А я уже унюхала, что вы пришли! Нет, не туда, давай-ка выйдем в сад -
я уже чувствую, какое сегодня чудесное утро.
Выйдя на крыльцо, бабушка подставила солнцу удивительно гладкое для ее
лет лицо и, ощутив на нем ласковое осеннее тепло, на минуту замерла. Потом,
чуть касаясь Божены вытянутой рукой, вышла в сад и по-прежнему красивой
походкой уверенно пошла к своему цветнику.
- А где же Колочка, где Томаш?
- Здравствуйте, дорогая Сабина.
Томаш подошел к ней и наклонился к ее сухой руке. Сколько Божена себя
помнила, все мужчины всегда приветствовали бабушку только так, как это делал
сам Америго.
- А наша меньшенькая опять проспала? - Бабушка, опустив веки, вдыхала
аромат осенних цветов, не отнимая руки из ладоней Томаша.
- Да нет, бабушка, она на репетиции. Опять задержится допоздна. Так что
ты ее не жди сегодня.
Сабина взяла Томаша под руку, и они втроем пошли по саду, шурша уже
опадавшими с яблонь листьями.
Было тихо, удивительно тихо и спокойно в это безветренное утро.
- Вот так и живу - в тишине... - Сабина помолчала. А потом вдруг
сказала то, что давно уже носила в себе, не собираясь вмешиваться в личную
жизнь своей старшей, с детства привыкшей к свободе и самостоятельности,
внучки: - Хотелось бы побольше звуков. Да и дом опустел незаслуженно -
Америго не для того его строил, чтобы он обветшал в полной тишине. Вы
понимаете, о чем я? Куда я клоню?
Божена понимала. Бабушка высказала наконец то, о чем они никогда не
говорили раньше. А знала ли сама Божена, почему у них с Томашем до сих пор
не было ребенка? Наверное, знала. Но вряд ли смогла бы это кому-нибудь
объяснить. Даже Томашу.
Когда люди менее тактичные или более прямолинейные, чем бабушка Сабина,
спрашивали их об этом, Томаш обычно простодушно пожимал плечами и почти
искренне говорил, что, пожалуй, и действительно пора об этом подумать.
Спасибо, мол, что подсказали. Но потом быстро забывал о таких разговорах:
эта тема никогда особо не беспокоила его.
А у Божены в такие минуты все словно сжималось внутри. Будто ее уличали
в чем-то постыдном.
Божена никогда не пряталась от себя самой: она мечтала о ребенке с
первых лет их совместной с Томашем жизни. Но чем старше она становилась, тем
отчетливей просыпалось в ней еще одно чувство - острая необходимость в
творчестве. Божена была твердо уверена в том, что искра, так ярко горевшая в
ее знаменитом деде, передалась по наследству ей.
И сейчас она, молодая тридцатилетняя женщина, уже начинала ощущать, как
коротка человеческая жизнь для того, чтобы осуществить все задуманное,
довести свой талант до совершенства и творить по-настоящему. Это было и
просто, и сложно, но Божена знала наверняка: либо жизнь посвящается ребенку,
либо искусству - третьего, считала она, не дано. Во всяком случае, ей не