"Полина Поплавская. Вечер в Венеции" - читать интересную книгу автора

Но такая жизнь была не для Божены. Вот и муж у нее - тоже ювелир. Это
он дал ей многое из того, чему не успел научить любимый дед. Томаш, который
был немного старше Божены, все-таки успел поработать подмастерьем у самого
Америго.
А теперь - что стало с ним теперь? Нынешний Томаш, сравнивая свой
годовой доход с тем, сколько получалось у его жены, и пытаясь не отставать
от нее, зарабатывал деньги всеми возможными для него способами: брал срочные
заказы, работал в угоду капризным клиентам, все меньше заботясь о
художественном достоинстве того, что они, ювелиры, называют изделием.
И Божена, никогда не придававшая значения деньгам, бессильна была
убедить мужа прекратить эту безумную гонку. Однажды она попыталась, но он, с
годами все болезненнее воспринимавший ее материальное превосходство, жутко
оскорбился и попросил больше не говорить о том, в чем она ничего не
понимает. Он имел в виду деньги.
Божене было обидно, но с тех пор она ни разу не заговорила ни о том, в
чем действительно ничего не смыслила - да и не хотела смыслить, - ни о том,
в чем она понимала более чем хорошо. В отличие от Томаша, она навсегда
усвоила главную заповедь деда: чтобы быть настоящим ювелиром, нужно день за
днем развивать свой художественный талант. То, что выходило из торопливых
рук Томаша, было достаточно тщательно исполнено, но Божену охватывала
невыносимая скука, когда он показывал ей очередной свадебный гарнитур или
вычурный перстень, выполненный по прихоти заказчика.

"И почему мне опять лезет в голову вся эта чепуха? - Божена встряхнула
головой, будто пытаясь вытряхнуть мысли, совершенно неуместные в это чудное
солнечное утро. - Неужели мне достаточно лишь увидеть Томаша в окне, чтобы
забыть о том, как пахнут георгины?"
Она встала, подошла к благоухающему цветнику и, срезав несколько
бордовых георгинов, пошла в дом.
Там Божена поднялась по старой скрипучей лестнице и, осторожно ступая,
вошла в будуар.
Бабушка еще не знала об их приходе. Божена частенько забегала навестить
ее. А по воскресеньям они обычно встречались здесь все вместе: две ее
внучки - Божена и Никола - и Томаш. Но сегодня, когда Божена с Томашем
позвонили у калитки, отворившая им горничная сказала, что панна Сабина еще
не проснулась. Никола - "меньшенькая", как всегда называли ее в семье, -
тоже задерживалась, и Божена предложила Томашу посидеть в саду, но он,
сказав, что по утрам уже слишком холодно, пошел в дом.
Божена, стараясь не шуметь - спальня бабушки была рядом с будуаром, -
поставила георгины в большой глиняный кувшин на полу, с улыбкой подумав:
"Первым, что она почувствует, проснувшись, будет свежесть ее любимых
цветов", - и так же неслышно вышла на лестницу и спустилась вниз.
Привыкнув уже ступать неслышно, она вошла в гостиную.
Томаш сидел к ней спиной, удобно устроившись в кресле-качалке, и листал
их семейный альбом. Божена подошла и заглянула через его плечо.
Он не заметил, как она подошла. Альбом был открыт на странице с двумя
фотографиями. Эти фотографии были почти одинаковыми: вверху та, где они с
Томашем, стоя у фонтана в Королевском саду, смотрят друг на друга; на нижней
место Божены занимает Никола, а в остальном - все так же.
Сначала Божене показалось, что Томаш дремлет: слишком уж неподвижно он