"Полина Поплавская. Вечер в Венеции" - читать интересную книгу автора

за ночь белья. Он не отказался бы поплескаться под душем вместе с ней -
жаль, что она не захотела. Но сейчас он вернется и возьмет ее, теплую,
сонную. А потом они закажут завтрак - да хоть из ближайшего погребка. И
бутыль деревенского вина, которую прислала им мама Божены, - за неделю у них
не нашлось повода распечатать ее - придется кстати...
Они стояли в дверях спальни: она - в строгом, редком на ней костюме,
он - во влажном полураспахнутом халате. Казалось, что никогда эти два
человека и не были вместе, а сейчас лишь столкнулись случайно, будто
перепутав двери. Томаш торопливо отмахнулся от наваждения, но все же сказал
Божене:
- Думаешь, мне приятно гулять с синим чулком?
Божена ответила ему вежливо, даже подчеркнуто вежливо. Пока он говорил,
она подошла к зеркалу и, стоя к Томашу спиной, принялась укладывать волосы.
И ему показалось, что это не она сама, а ее отражение разговаривает с ним.
- Извини, я забыла тебе сказать вчера... - На мгновение она нырнула в
облако лака для волос, Томаш чихнул от резкого искусственного запаха,
ударившего ему в нос, и не расслышал ее слова. - ...назначил мне встречу.
Помнишь, он когда-то предлагал мне с ним поработать? Сейчас он готовит
каталог к выставке, я думаю: не согласиться ли мне? Надо, конечно, сначала
посмотреть на его возможности, не кустарь ли он... А ты как полагаешь?
Не теряя времени, Божена зажала шпильки губами и, закручивая волосы в
тугой жгут, быстро перебирала длинными пальцами. При этом ее отражение
вопросительно уставилось на него.
Томаш подошел ближе и, глядя на свои мокрые волосы, ответил:
- Не помню...
Закончив прическу, она медленно опустила руки.
Еще с минуту они неподвижно постояли лицом к зеркалу, глядя каждый себе
в глаза. Потом этот странный зеркальный портрет распался - Божена вышла из
него, а Томаш остался.

Он продолжал так стоять и после того, как Божена, наскоро попрощавшись,
щелкнула замком и каблуки ее застучали по другую сторону входной двери.
Потом долго звонил телефон, включился автоответчик. Томаш протянул руку и,
утопив кнопку рядом с горящим зеленым глазом, услышал голос Божены.
Извиняясь за невозможность ответить на звонок, она просила оставить
сообщение. После музыкального сигнала - тренькающего Моцарта - полился
бархатный мужской голос. Томаш, уподобясь автоответчику, дослушал,
механически запомнил сказанное и, будучи больше не в силах стоять, медленно
побрел в спальню.
Спеша, Божена не собрала свою постель, и он зарылся головой в
батистовое белье. Оно еще хранило остатки их ночного тепла, но Томашу было
нестерпимо холодно. Еще вчера умело лавировавший меж двух женщин, он лежал
сейчас, чувствуя тяжесть и никчемность своего сильного, вольного тела,
привыкшего ощущать себя рядом с женской красотой.
И, будто заполняя пустоту его одинокого утра, пришел сон.
Поначалу видения проскальзывали сквозь сознание Томаша, не оставляя в
нем никаких следов, но постепенно мерный шорох переполнил его слух. Томаш
увидел себя сидящим на прилавке огромного, сверкающего рекламными огнями
магазина. Вокруг него сновали абсолютно одинаковые девушки с застывшими
улыбками и заворачивали его в пеструю хрустящую бумагу. Пока еще он был