"Владимир Поляков. Моя сто девяностая школа" - читать интересную книгу автора

раздавала детям конфеты из этой вазы (я бы вернул эту традицию сегодня).
Наступил семнадцатый год. Я его помню в основном из окна. В окно видел
я манифестацию рабочих, которые шли, взявшись за руки, и несли красные
знамена, на которых белыми буквами было написано:
"Мир хижинам, война дворцам!" "Земля и воля!", "Равенство и братство!",
"Свобода!", "Долой фабрикантов и помещиков!", "Вся власть Советам!" Видел
бегущих вдоль по мостовой городовых. Потом мчались броневики, на которых
стояли рабочие в кожанках с винтовками в руках. А на крыше одной машины
лежал матрос с пулеметом. Бежали какие-то женщины, все в красных
платочках, и что-то кричали.
- У нас на крыше работает пулемет, - сказал отец.
Тогда я услышал трескотню пулеметной очереди и увидел бегущих по
проспекту рабочих с красными бантиками на куртках. Вслед за ними строем
прогалопировали на брызжущих пеной конях казаки в больших папахах. А затем
казаки мчались врассыпную в обратную сторону, и многие без папах.
- Это - революция, - сказал отец. - Наконец-то!
Я не знал, что такое революция, но мне очень нравилось, что все бегают
и стреляют.
- Что это такое - революция? - спросил я.
- Это значит, что будет лучше жить, - сказала мама.
- Значит, это действительно не плохо, - решил я.
Папа вышел на улицу с красным бантиком в петлице. Почти все на улице
были с красными бантиками, и улица стала похожа на сад, в котором цвели
маки.
Как раз напротив наших окон в большом сером доме помещался магазин
резиновых изделий "Проводник". На стене этого дома прикрепился огромный
каменный двуглавый орел в коронах, с державой и скипетром в когтях.
- Смотри, - сказала мама, - скорее смотри!
Я подбежал к окну и увидел, как двое парней поднимались к этому орлу в
люльке, в которой обычно работали маляры и штукатуры. Они поднялись к орлу
и большими молотками начали сбивать с него короны.
Короны рассыпались, и осколки камня летели на панель. Потом парни
сшибли орлу головы и принялись за державу и скипетр.
- Так ему и надо - этому хищнику! - сказала мама.
...Помню, как мы с отцом ездили трамваем на Невский проспект в
кинотеатр "Пикадилли" смотреть кинокартину "Стенлей в дебрях Африки". Там
были львы, негры, охотники за гиенами. А когда мы вышли из кинотеатра и
дошли до угла Садовой улицы и Невского, нас чуть не сбили с ног толпы
идущих людей.
Две толпы шли навстречу друг другу, запрудив весь Невский. Одна толпа
пела "Вихри враждебные веют над нами", а другая кричала: "Да здравствует
Временное правительство!" Раздались ружейные выстрелы, все побежали, и мы
еле вернулись домой. Это было третьего июля.
Помню еще забитый людьми Каменноостровский проспект. Дикая давка. Отец
взял меня на руки. А на балконе дворца Кшесинской стоял небольшого роста
человек в черном расстегнутом пальто и что-то взволнованно говорил. И все
столпившиеся на проспекте смотрели на балкон и кричали: "Ура! Долой
министров-капиталистов!" И опять: "Ура!" И папа кричал тоже. И даже я один
раз крикнул "ура", потому что все так кричали.
По Большому проспекту шли дамы с вырезанными из картона щитами, на