"Николай Полунин. Роско: планета Анджела" - читать интересную книгу автора

"Вот добуду эту шкуру, женюсь на Тунии, отойду своим домом, там видно
будет. Туния..." При мысли о крепкой ладной Тунии со Второго Подгородного
тупика Сван почувствовал, как заколотилось сердце. И ощутил уже привычное
желание. Как им будут петь на свадьбе: "Одно ложе, одна кровь, одна
жизнь..." И принесут два маленьких острых ножа драгоценного синего металла.
И все будет - уже навсегда.
Туния, хоть он и не признавался, была у него первой, а вот он у нее -
нет. Но это было даже хорошо, девушка простила ему первую неловкость. Все
случилось во время прошлой Ярмарки, такие дела между парнями и девушками
зачастую обделывались под ярмарочные шум и суету, когда слабел родительский
надзор. Потом Туния не раз приходила к нему в сенник на мхи. Им не мешал
даже снег, что пурга вбивала сквозь щели кладки, они валились прямо в него,
и снег таял под их телами. Теперь нужно добывать шкуру во что бы то ни
стало. Сыну Управника неуместно становиться причиной скандалов. Может быть,
не в первый раз закопошилась мысль, Туния на это и рассчитывала?
Эти важные соображения напрочь отвлекли Свана от неба, от Роско,
который, по словам глупехи Анджи, сам был с неба, от того, что там может
находиться за степью и за Горой. Настолько отвлекли, что он едва не прозевал
тихий переливчатый свист, донесшийся от третьей ямы, занимаемой Разриком,
братом Озрика. Разрик свистел, как свистит ночной зверек типи. Такой же
свист раздался и слева. Сван ответил. Чапан подходил.
Прежде чем посмотреть туда, где лежала надрубленная и припаленная (для
запаха) тушка маленького чапы, Сван зажмурился - но не крепко, чтобы не
пошли радужные круги перед глазами - и просчитал до шести. Так учил отец.
Теперь темная степь стала для Свана чуть ярче, отчетливее. И он увидел, как
по снегу движется сгусток тьмы.
Колеблясь и меняя очертания, сгусток то замирал, то вновь полз туда,
откуда несся лакомый запах. Охотники сидели в трех ямах, вырытых на
полуокружности с подветренной стороны, и яма Свана была средней. Сван сжал
левой рукой короткое копье с заершенным наконечником, на правой у него были
"когти". Чапана можно убить, только действуя обеими руками. Сван сегодня
играл заглавную роль. Убивать предстояло ему. Он снова почувствовал тот
страх и неуверенность, что были в нем с самого начала охоты и пропали, когда
чапан не пришел к Двум Камням, а теперь появились снова. Да как!
Сван поднес к лицу руку, сжимавшую копье. Пока еще на ней были все
пальцы целы. Конечно, ведь это его первый чапан. Ему захотелось, чтобы
ничего не было. Чтобы чапан ушел. Но так не бывает.
Снова переливчатый свист, громче. Можно не опасаться, что зверь
услышит, - он уже вплотную занялся привадой. Слышались ворчание и треск
костей. Когда Сван, выскочив из ямы, поднялся во весь рост, его опять
пробрала дрожь... Но он все-таки поднялся!
Огромный костяной горб, кажется, блестел в неверном ночном свете.
Мягкая теплая шелковистая шкура у чапана только на брюхе, со всех остальных
сторон зверь прикрыт непробиваемой роговой броней, усаженной шипами и
отростками. Но за них, говорят, удобно цепляться, когда задираешь чапану
голову. Говорят... Чапан никогда не подставит брюхо, пока жив. Если охотник
показался чапану, чапан никогда не даст ему уйти. Поэтому, если ты пошел на
чапана, его надо убивать.
Сван пошел. Потом побежал. Потом не оставалось ничего, кроме отчаянного
крика и ярости, и мучительно сведенных в напряжении мышц, когда чапан,