"Николай Полунин. Коридор огней меж двух зеркал" - читать интересную книгу автора

траки с мороженой бараниной или просиживая штаны в чужой конторе. Не знаю,
как я, а Перси выглядел на редкость неподходящим для той развеселой работы,
которой мы решили заняться, хотя к тому времени тоже уже многое повидал. У
меня - Африка, у него - сельва, да еще технический колледж. А был ты,
Перси, такой поросеночек с недобрыми глазками... м-да, глазки его всегда
выдавали. Вот дьявол, старина Перси-то, а! Сколько мы не виделись - восемь
лет, девять? Девять. Но я помнил о тебе.
Трудно забыть человека, дважды спасавшего тебе жизнь. Один раз - в
Лиссабоне же, в идиотской пьяной стычке, в общем-то по-глупому, но благодаря
этому мы и познакомились; а другой - уже всерьез, посреди Атлантики на
фешенебельном "Галифаксе", в игорных салонах которого умели стрелять,
оказывается, не хуже, чем в Чикаго. Потом был Мадрид, и мы распрощались, и я
на четыре с лишним года загремел за океан, а вернувшись, потопал прямиком к
Папе - все-таки захотелось хоть немного подкопить, да и поспокойнее, а ты,
значит, вон куда... Да, плешивый гриб с бюваром был прав, никакая другая
"кандидатура", будучи в здравом уме, не взялась бы за это дело.
Папа тоже хорош со своими театральными замашками - а то он понятия не
имел, знаком ли мне Перси Круэр, что означает он для меня. А что означает?
Молодость и все такое, только и всего. Только и всего. Занятно, Перси всегда
любил порассуждать о вещах отдаленных - дальние планеты, дальние звезды.
Черта с два он тут отдыхал, мне ли не знать, где отдыхал Перси, ему подавай
суровые северные виды, свинцовое море, сосны на скалах. А цена-то тебе,
Перси, четверть миллиона - если, конечно, я не попадусь твоим сослуживцам,
которые интересуются не меньше моего, по какой-такой причине тебя могли
убрать. А может, вовсе и не интересуются, может, совсем даже знают и сейчас
тихо прибирают тебя в одну из этих хрустальных заводей, откуда все
путеводители советуют попробовать воду - де, мол, впервые за полвека это не
повредит вашему здоровью, драгоценные туристы. В последнем случае попадаться
твоим друзьям тем более не рекомендуется. Ай-яй-яй, Перси, куда же ты
вляпался, если даже ты не смог выскочить?..
Питер остановился на одной из площадок на повороте горной дороги, вышел
из машины. День был солнечный, небо голубое, обступившие горы будто
подпирают своими телами прозрачно-белые вершины. С высоты просматривался
довольно обширный участок дороги, и пока ни одна машина не проследовала в
том же направлении, что и он. Но это еще ничего не означало.
У портье, он же, по-видимому, швейцар, был вид, словно его долго и
отчетливо били дней так с десять назад, и вот теперь, не вылежав как
следует, он мужественно встал за свою конторку.
- Малярия, дружище? - участливо поинтересовался Питер, не глядя на
него.
- Простите, сэр?
- Не надо переходить на английский, я, увы, ваш соотечественник, это
просто акцент. - Принял грушу с ключом. - Ну разумеется, какая малярия. В
этом прекрасном климате...
- Это несчастный случай. Знаете, развелось столько хулиганья... Ваш
номер девятый, самая лучшая комната. Позвольте ваши вещи...
- Я привык располагаться сам.
- О, конечно, как вам будет угодно. Второй этаж, налево.
Пансионат ему нравился, выдержанный в стиле, но ничуть не чопорный,
черное дерево и медь, тихо, уединенно, глухо. До перевала рукой подать, так