"Алина Политова. Изумруд " - читать интересную книгу автора

меня извините, верно? Все-таки "рисовать" мне нравится больше.) Говорили,
что у меня неплохо это получается, и со временем я могла бы чего-нибудь на
этом поприще достичь. С Глебовским мы и расстались-то из-за того, что он был
бездарностью, и его просто распирало от злости, когда я показывала ему
очередной свой шедеврик. Не выдержал, так сказать, конкуренции. Ну не знаю,
может из меня и выйдет когда-нибудь настоящая художница. Но вот стимула этим
заниматься постоянно тогда еще не было. В деньгах я не нуждалась, а к славе
моя приземленная душонка вообще не стремилась. Поэтому художества мои были
не более чем лекарством от хандры. Свои полотна я развешивала дома на
стенах, Лолка постоянно снимала их и сваливала в кладовке, откуда я их
вскоре доставала и раздаривала знакомым. Вроде им нравились мои картинки, во
всяком случае они не убирали их с глаз долой. Лолка говорила, что я рисую
фотообои. Может она и права была, но я рисовала то, что мне нравилось. Крыши
домов, освещенные рано-рано утром первыми лучиками солнца, бродячих собак
возле подъезда, лебедей, которые прилетали каждую зиму на озеро у нас на
даче. Может картинки мои и были фотообоями, но в них был кусочек моей души,
это точно. Потому что когда я смотрела на них, мне казалось, что я
заглядываю в свои собственные глаза. Мне так казалось - вот и все.
Я опять отвлеклась. Да, писать о себе самой намного интереснее чем о
других.
Но это я все к тому, что мы никак не ожидали, что когда-нибудь нам
придется задумываться о хлебе насущном. Я хочу, чтобы вам стало понятно,
какой шок мы с сестрой испытали, когда узнали, что папочка просадил почти
все наше безоблачное будущее на рулетке. Может это прозвучит странно, но
общая беда впервые дала нам почувствовать, что мы одна семья. Не было ни
упреков, ни скандала. Как-то сразу мы с Лолой поняли, что давно уже стали
взрослыми и глупо было полагаться только на отца. Будь мы хоть немного
самостоятельнее, не оказались бы в таком безвыходном положении - насколько
все-таки сильно мы зависели от отца и его финансового благополучия! Да,
винить стоило только самих себя и никого больше, не знаю даже как мы пришли
к этой мысли, но мы к ней пришли. В общем-то не такие уж мы и испорченные
оказались на поверку. Может только немного избалованные. Да и отца было
жалко. Он постарел лет на десять из-за этих денег. Но как бы там ни было,
общее горе пошло на пользу нашей семье, как я уже сказала. Никому не сказав
ни слова, мы втроем уехали на дачу, которую уже собрались продавать чтобы
отдать часть папкиного долга, закрылись там от всех и вся и принялись
думать. Не помню сколько бутылок виски было выпито за общим столом и сколько
пьяных слез пролил папочка, каясь перед своими "лучшими в мире девочками",
но к концу третьего дня выпивка в доме закончилась и, немного протрезвев, мы
уже начали серьезно прикидывать где взять деньги. Я сказала, что могу
продавать свои рисунки, но это предложение ни в ком не нашло отклика. Лолка
поморщилась, а папа жалостливо похлопал меня по плечу и сказал: "Воздержись,
дочура". Ну и ладно. Потом Лолка с кислой мордой сказала, что ей придется
пойти на подиум или отдать свое лицо мыльной компании, которая уже пол года
пытается запихнуть ее физиономию на свою продукцию. Папаша был вроде не
против, но Лолка сама привела кучу доводов к тому, чтобы отбросить и это
предложение. Типа, денег все равно будет мало, к тому же она не собирается
содержать еще и меня, бездельницу такую. Больно надо мне как будто самой на
Лолкины деньги жить! Короче, ничего не придумалось толкового. Выходило, что
надо продавать и дачу, и квартиру, и два новых совершенно "Мерседеса",