"История Рампы. (THE RAMPA STORY)" - читать интересную книгу автора (Рампа Лобсанг)

Глава 7 Возвращение в Тибет

Два дня и две ночи я спал, а мое изнуренное тело витало где-то между двумя мирами. Жизнь для меня всегда была чередой невзгод, вечных страданий и великого непонимания. Но теперь я спал.

Мое тело осталось далеко на Земле. Взмывая вверх, я увидел, как одна из негритянок смотрит на мою опустевшую оболочку с выражением глубокого сострадания. Потом она отвернулась и села у окна, выходящего на грязную улицу. Освободившись от телесных оков, я теперь намного яснее различал цвета астрала. Эти люди, эти темнокожие, которые помогали мне, в то время как представители белой расы способны были только преследовать, — это были добрые люди. Страдания и лишения лишь усовершенствовали их «я», а их беззаботное поведение скрывало более глубокие чувства. Мои деньги, все что я заработал ценой тяжкого труда, невзгод и самоотречения, были засунуты мне под подушку, и у этих людей находились в такой же безопасности, как в самом надежном банке.

Я взлетал все выше и выше, выходя за пределы времени и пространства, проникая в одну астральную сферу за другой. Наконец я достиг Страны Золотого Света, где меня дожидался мой Наставник, Лама Мингьяр Дондуп.

— Твои страдания были поистине огромны, — сказал он, — но все, тобою выстраданное, принесло большую пользу. Мы изучали людей Земли и тех приверженцев странных, ошибочных вероучений, которые преследовали тебя и будут преследовать, ибо они мало что понимают. Но теперь нам надо поговорить о твоем будущем. Твое нынешнее тело приближается к концу деятельной жизни, и близится время исполнения планов, которые у нас есть на этот счет.

Он шел рядом со мной по берегу самой красивой реки, которую я когда-нибудь видел. Ее воды сверкали и казались живыми. По обоим берегам раскинулись сады, настолько прекрасные, что я с трудом верил своим глазам. Сам воздух, казалось, трепетал жизнью. Вдалеке появилась группа людей в тибетских одеждах и неторопливо двинулась нам навстречу. Наставник улыбнулся мне:

— Это очень важная встреча, — сказал он, — ибо нам надо спланировать твое будущее. Нам надо узнать, каким образом можно стимулировать исследования в области человеческой ауры, ибо мы заметили, что стоит на Земле произнести слово «аура», как большинство людей старается сменить тему разговора.

Группа подошла ближе, и я узнал тех, перед кем когда-то благоговел. Теперь они милостиво улыбались мне и приветствовали меня как равного.

— Давайте перейдем в более удобную обстановку, — сказал один из них, — чтобы все хорошенько обсудить на досуге.

И мы направились по тропе в направлении, откуда только что пришли эти люди. За поворотом тропы мы увидели дворец такой немыслимой красоты, что я невольно остановился с восхищенным вздохом. Стены, казалось, были сделаны из чистейшего хрусталя, в котором переливались нежные пастельные оттенки разных цветов. Тропа пружинила под ногами, и моему Наставнику не пришлось долго меня упрашивать, чтобы войти во дворец.

Мы вошли, и я словно оказался в огромном Храме, где не было темноты, где царили чистота и атмосфера, дарившая ощущение, что это и есть сама Жизнь. Мы прошли по главному нефу здания, пока не достигли того, что на Земле я назвал бы покоями Настоятеля. Здесь все было удобно и просто, лишь на стене виднелась единственная картина Высшей Реальности. По стенам вились живые растения, а из широких окон открывался вид на великолепные парки.

Мы уселись на лежащие на полу подушки, как это принято в Тибете. Я почувствовал себя дома, испытывая почти полное удовлетворение. Мысли о теле, оставленном на Земле, все еще тревожили меня, ибо, пока не прервется Серебряная Нить, мне придется в него возвращаться. Настоятель — я буду называть его так, хотя его ранг здесь значительно выше, — оглядевшись по сторонам, заговорил:

— Отсюда мы следили за всем, что происходило с тобой на Земле. Для начала мы хотим напомнить тебе, что твои страдания не являются следствием Кармы, но выполняют функции нашего инструмента исследований. За все то зло, которое выпало на твою долю, ты будешь вознагражден.

Он улыбнулся мне и добавил:

— Хотя это и слабое утешение, когда испытываешь страдания на Земле! Тем не менее, — продолжал он, — мы многое узнали, хотя некоторые аспекты еще подлежат изучению. Твоему нынешнему телу слишком крепко досталось, и вскоре оно откажет тебе. Мы установили контакт на земле Англии. Тот человек хочет покинуть свое тело. Мы взяли его в астральную сферу и все по дробно обсудили с ним. Он преисполнен желания покинуть свое тело и сделает все, что требуется. По нашему повелению он уже сменил имя на более подходящее для тебя. В жизни у него было мало радости, и он охотно прервал всякие связи с родней. Друзьями он так и не обзавелся. Его гармонический строй близок к твоему. Но пока мы воздержимся от дальнейшего разговора о нем, ибо позднее, перед тем, как ты переберешься в его тело, ты увидишь кое-что из его жизни. Сейчас перед тобой стоит задача доставить свое тело в Тибет, чтобы его можно было сохранить. Ценой больших усилий и самопожертвования ты скопил почти достаточно денег, тебе понадобится еще совсем немного, чтобы оплатить дорогу. Продолжая упорно трудиться, ты добудешь и эти деньги. Но довольно об этом. Теперь можешь целый день наслаждаться пребыванием здесь до возвращения в свое тело.

Это было настоящее блаженство — быть рядом с моим Наставником, Ламой Мингьяром Дондупом, когда я уже был не ребенком, но взрослым, способным по достоинству оценить выдающиеся качества и характер этого великого человека. Мы сидели одни на мшистом склоне холма, перед нами открывался вид на залив с водой немыслимой голубизны. Деревья покачивались на легком ветерке, овевая нас ароматами кедров и сосен. Много часов мы провели в беседе и воспоминаниях о прошлом. История моей жизни была для него открытой книгой, и теперь он рассказывал мне свою. Так прошел день, и, когда над нами сгустились пурпурные сумерки, я понял, что пришла пора, увы, пора возвращаться на полную тревог и волнений Землю, к ее ожесточившимся людям и злым языкам, этому источнику всех земных зол.

— Хэнк! О Хэнк! Он очнулся!

Скрипнул отодвинутый стул, и, открыв глаза, я увидел склонившегося надо мной великана-негра. Но сейчас он не улыбался, лицо его выражало почтение и даже благоговение. Женщина, взглянув в мою сторону, перекрестилась и слегка поклонилась.

— Что это? Что тут происходит? — спросил я.

— Мы видели чудо. Все мы, — голос негра прозвучал как-то глухо.

— Я доставил вам какие-нибудь неприятности? — спросил я.

— Нет, Учитель, вы доставили нам только радость, — ответила женщина.

— Я хотел бы сделать вам подарок, — сказал я, доставая деньги. Негр тихо сказал:

— Мы люди бедные, но ваших денег мы не возьмем. Живите здесь, как дома, пока не будете готовы тронуться в путь. Мы знаем, что вы делаете.

— Но я хотел бы как-то выразить свою благодарность, — ответил я. — Без вас я бы просто погиб.

— И отошли бы к Высшей Славе! — сказала женщина и добавила: — Учитель, вы можете дать нам нечто большее. Научите нас молиться! Я немного помолчал, растерявшись от такой просьбы.

— Да, — сказал я, — я научу вас молиться, как когда-то учили меня.

Все религии мира преисполнены веры в могущество молитвы, но лишь немногие понимают механику этого процесса, немногие понимают, почему одним молитвы помогают, а другим, казалось бы, нет. Большинство жителей Запада полагает, что на Востоке люди либо молятся идолам, либо не молятся вовсе. Оба эти утверждения ошибочны, и я вам сейчас расскажу, как можно вывести молитву из сферы мистицизма и суеверий и применять ее во благо другим людям, ибо молитва — это поистине реальная сила. Это одна из величайших сил на Земле, если ее применять, как это ей предназначено.

Большинство религий утверждает, что у каждого человека есть свой Ангел-Хранитель, либо некое существо, которое о нем заботится. И это тоже верно, но Ангел-Хранитель есть сам человек, его иная сущность, та иная сущность, которая пребывает по ту сторону жизни. Лишь очень немногим удается увидеть этого ангела, этого своего Хранителя в течение своей земной жизни, но те, кому это было дано, могут описать его во всех деталях.

Этот Хранитель (надо же нам как-то его назвать, так назовем его Хранителем) не имеет материального тела, подобного нашему земному телу. Он скорее похож на призрак. Иногда ясновидящие видят его как светящуюся голубыми переливами фигуру больше человеческого роста, соединенную с плотью тем, что известно как Серебряная Нить. Эта Нить пульсирует и сияет светом жизни, и по ней от одного к другому передаются послания. У Хранителя нет тела, подобного земному, однако он способен делать многое из того, на что способно земное тело, и к тому же он может делать многое такое, на что земное тело не способно. К примеру, Хранитель может мгновенно перенестись в любой уголок мира. Именно Хранитель совершает астральные путешествия и передает телу по Серебряной Нити всю необходимую информацию.

Когда вы молитесь, вы молитесь самому себе, своей иной сущности, своей Высшей Сущности. Если бы мы знали, как правильно молиться, мы направляли бы эти молитвы по Серебряной Нити. Телефонная связь, которой мы пользуемся в обычной жизни, весьма ненадежное средство, и мы вынуждены многократно повторяться, чтобы наше послание наверняка было услышано. Когда вы молитесь, говорите так, как говорили бы сочень далекого расстояния, говорите четко и разборчиво, хорошо обдумывая каждое слово. Недостатки, должен сказать, заключены в нас самих, здесь, в этом мире. Они заключены в несовершенном теле, которое нам дано в этом мире. В нашем Хранителе недостатков нет. Молитесь простым языком, непременно заботясь о том, чтобы ваши просьбы всегда были положительны и никогда — отрицательны.

Выстроив молитву в абсолютно позитивном плане и исключив всякую вероятность того, что она будет неверно понята, повторите эту молитву раза три. Возьмем для примера такой случай. Допустим, некто страдает от болезни, и вы хотите как-то ему помочь. Тогда вам следует молиться за облегчение страданий этого человека. Молитву надо повторить трижды, каждый раз произнося в точности одни и те же слова. Представьте себе, как этот призрачный, этот нематериальный образ направляется к дому того человека дорогой, по которой обычно ходите вы сами; как он входит в дом и возлагает руки на этого человека, оказывая целительное воздействие. Чуть позже я еще вернусь к этой теме, но сначала позвольте мне сказать вот что: повторяйте молитву столько раз, сколько это необходимо, и если вы действительно верите, то улучшение непременно произойдет.

Теперь о полном исцелении. Если, допустим, у человека ампутирована нога, никакими молитвами новую ему не отрастить. Но если у человека рак или иное тяжелое заболевание, то оно может быть остановлено. Разумеется, чем легче болезнь, тем легче достигнуть исцеления. Всем известны случаи чудесных исцелений, отмеченные на протяжении мировой истории. Лурд, как и многие другие местности, славится своими исцелениями, причем все они совершены иной сущностью, Хранителем конкретного человека вкупе со славой данной местности. Лурд, например, известен во всем мире как место чудесных исцелений, потому люди и едут туда, безоговорочно веря в свое выздоровление, и очень часто эта вера передается Хранителям этих людей, и исцеление наступает очень быстро и легко.

Некоторым нравится думать, что исцеление совершает некий святой, или ангел, или какая-нибудь древняя реликвия. Но в действительности каждый исцеляет себя сам, и если целитель вступает в контакт с человеком, желающим помочь больному, то само исцеление осуществляется только через Хранителя этого больного. Как я уже говорил, все сводится к вам самим, к той вашей истинной сущности, которую вы обретаете, покидая эту призрачную жизнь и вступая в Высшую Реальность. Находясь на Земле, все мы склонны считать Землю, этот мир — единственным, что имеет какое-то значение. Но нет, это Мир Иллюзий, мир невзгод и лишений. Мы приходим сюда постигать уроки, которые не так легко усваиваются в том более добром и великодушном мире, куда мы возвращаемся.

Вы и сами можете страдать от какого-то недуга или увечья либо ощущать недостаток необходимой эзотерической силы. Это тоже можно излечить и преодолеть, если вы искренне верите и действительно этого хотите. Допустим, вы испытываете горячее желание оказывать помощь, другим; может быть, вы сами хотите стать целителем. Молитесь тогда в уединении вашей комнаты, возможно, в спальне. Примите максимально. удобную для вас позу расслабления. Ноги желательно свести вместе, а пальцы рук переплести, то есть хотя это не обычная поза молящегося, но пальцы все же сплетены. Так вы сохраняете и усиливаете магнетический контур вашего тела, аура становится мощнее, а Серебряная Нить может более точно передавать послания. Только приняв правильную позицию и правильно настроившись, приступайте к молитве.

Можно, например, молиться так: «Дай мне способность исцелять людей». «Дай мне способность исцелять людей». «Дай мне способность исцелять людей». После этого оставайтесь некоторое время в той же позиции расслабления и представьте себе контур вашего тела прозрачным.

Как я уже говорил, вы должны представить себе дорогу, по которой пошли бы к дому больного, затем пусть ваше тело совершит воображаемое путешествие в дом человека, которого вы желаете исцелить. Представьте, как вы, ваша Высшая Сущность, входите в дом и предстаете перед этим человеком. Представьте, как вы протягиваете руку, ладонь и затем касаетесь этого человека. Вообразите, как по вашей руке через пальцы к этому человеку перетекает поток живительной энергии, словно поток живого голубого пламени. Вообразите, как этот человек постепенно выздоравливает. При наличии веры и небольшого практического опыта это вполне осуществимо, впрочем, на Дальнем Востоке такое происходит ежедневно.

Полезно представить себе, как вы кладете одну руку на затылок больного, а другую — на пораженный орган. Произносите молитвы группами по три, ежедневно, по многу раз, пока не получите желаемого результата. Повторяю, если в вас есть вера, вы непременно его добьетесь. Позвольте мне, однако, сделать одно серьезнейшее предостережение. Желать увеличить свое состояние таким способом нельзя. Существует очень древний закон оккультизма, запрещающий использовать молитвы ради собственной наживы. Нельзя добиваться этого для себя иначе, чем с целью оказания помощи другим, при условии, что вы искренне верите, что это действительно поможет другим людям. Мне известен один достоверный случай, когда человек с весьма скромными доходами и живший вполне благополучно, однажды подумал, что если получит самый крупный выигрыш на ирландском тотализаторе, то будет много помогать людям и станет великим благодетелем человечества.

Разбираясь немного, хотя и недостаточно в эзотерических вопросах, он составил грандиозные планы будущих благодеяний и приступил к реализации тщательно подготовленной программы молитв. Целых два месяца он молился в соответствии с изложенными в этой главе наставлениями; молился о том, чтобы выиграть главный приз на ирландском тотализаторе. Целых два месяца он произносил молитвы три раза в день группами по три, всего девять молитв за день. Как он этого и ожидал, ему достался один из самых крупных выигрышей за всю историю тотализатора.

В конечном счете он получил свои деньги, и они ударили ему в голову. Он начисто позабыл и о своих добрых намерениях, и о своих обещаниях. Он забыл обо всем, кроме того, что теперь у него громадная сумма денег и он может делать с ними все, что захочет. И он пустил все деньги на ублажение собственных прихотей. Всего несколько месяцев он жил припеваючи, становясь все более жестокосердным, а потом вступил в силу неумолимый закон, и вместо того, чтобы сохранить деньги и помогать другим, он потерял все, что приобрел, и даже то, что имел прежде. В конце концов он умер и был похоронен на кладбище для нищих.

Я говорю вам, что если вы правильно используете силу молитвы, без всякой мысли о наживе и самовозвеличении, то у вас в руках окажется одна из самых могущественных сил на Земле, сила настолько великая, что если бы несколько искренних людей собрались вместе и помолились о мире, то наступил бы мир, и не было бы больше ни войн, ни даже мыслей о войнах.

На какое-то время воцарилось молчание, пока они переваривали все сказанное мною, потом женщина сказала:

— Как бы я хотела, чтобы вы хоть какое-то время побыли с нами и учили нас! Мы увидели чудо, но явился Некто и велел нам никому об этом не рассказывать.

Передохнув несколько часов, я оделся и написал письмо моим друзьям-чиновникам в Шанхае, в котором сообщил, что произошло с моими документами. Они прислали мне авиапочтой новый паспорт, что значительно упростило мое положение. Той же почтой пришло письмо от одной очень богатой женщины. «Уже довольно давно, — писала она, — я пытаюсь разыскать ваш адрес. Моя дочь, которую вы спасли от японцев, сейчас со мной, и ее здоровье полностью поправилось. Вы спасли ее от насилия и чего-то еще более страшного, и я хочу оплатить по крайней мере частично наш долг перед вами. Сообщите, что я могу для вас сделать».

Я написал ей, что хочу вернуться домой в Тибет, чтобы там умереть. «У меня достаточно денег на билет до какого-нибудь индийского порта, — писал я, — но их не хватит, чтобы пересечь континент. Если вы действительно хотите мне помочь, купите мне билет от Бомбея до Калимпонга в Индии». Я не слишком серьезно отнесся к этой ситуации, но спустя две недели я получил письмо с билетами первого класса на пароход до Бомбея и на поезд до самого Калимпонга. Я немедленно написал ей письмо с выражениями благодарности и сообщил, что освободившиеся деньги отдам приютившей меня негритянской семье.

Эти добрые люди огорчились, узнав, что я уезжаю, но были чрезвычайно рады тому, что хотя бы раз в жизни я буду путешествовать с комфортом. Уговорить их принять деньги было очень непросто. В конечном счете мы их разделили.

— Один такой вопрос, — сказала добродушная негритянка. — Вы знали, что эти деньги поступят, так сказать, на благое дело? Вы направляли за ними то, что вы назвали «мысленной формой»?

— Нет, — ответил я, — должно быть, это исходило из источника, весьма удаленного от этого мира.

На лице ее появилось смущение.

— Вы говорили, что до отъезда расскажете нам о Мыслеформах. Сейчас у вас найдется время?

— Да, — ответил я. — Присядьте, и я расскажу вам одну историю. Она села и сложила руки. Ее муж выключил свет и тоже сел, а я начал свой рассказ:

«По обжигающим пескам, под яростными лучами солнца небольшая группа людей держала путь по узким улочкам среди серых каменных зданий. Через некоторое время они остановились у неприметной двери и, постучав, вошли внутрь. Прозвучало несколько сказанных вполголоса фраз, и пришедшим подали брызжущие горячей смолой факелы. Они пустились в неторопливый путь по коридорам, спускаясь все ниже в толщу песков Египта. Кругом стояла тошнотворная духота. Она липла к ноздрям, забивая дыхательные пути.

Ни один лучик света не проникал в это подземелье, за исключением того, который был в руках факелоносцев — факелоносцев, шедших впереди небольшой процессии. Чем дальше уходили они в подземелья, тем сильнее становился запах ладана, мирры и неведомых экзотических трав Востока. Но был еще и запах смерти, тления и гниющих растений.

Вдоль дальней стены стоял длинный ряд сосудов — каноп, в которых хранились сердца и внутренности тех, кто был подвергнут бальзамированию. На каждом виднелся аккуратный ярлык с точным указанием содержимого и даты, когда сосуд был запечатан. Идущие миновали их, лишь слегка содрогнувшись, и продолжали свой путь мимо ванн с селитрой, в которые тела погружались на девяносто дней. И сейчас в этих ваннах плавали чьи-то тела, то и дело появлялся смотритель, чтобы длинным шестом толкнуть тело в глубину или перевернуть его. Едва взглянув на плавающие трупы, процессия перешла в дальнее подземелье. Там, на досках из благоуханного дерева покоилось тело умершего фараона, плотно обернутое бинтами из льняной ткани, густо осыпанное пахучими травами и умащенное мазями.

Люди вошли в подземелье, четверо носильщиков взяли тело и вложили его в легкий деревянный саркофаг, стоявший у стены. Затем, подняв его на плечи, они последовали за факелоносцами прочь из подземелья, мимо ванн с селитрой, прочь из помещений египетских бальзамировщиков. Недалеко от выхода на поверхность тело поместили в камеру, куда скупо просачивался дневной свет. Здесь его вынули из грубого деревянного саркофага и уложили в другой, в точности повторяющий форму тела. Руки скрестили на груди и туго запеленали бинтами. К ним привязали папирус с жизнеописанием умершего.

Сюда несколько дней спустя пришли жрецы Озириса, Изиды и Гора. Здесь они произнесли напутственные молитвы, служившие душе проводником в Загробном Мире. Здесь волшебники и маги древнего Египта также создавали свои Мыслеформы, которые охраняли бы тело покойника и предотвращали вторжение грабителей в гробницу и нарушение покоя умершего.

По всей земле Египта было объявлено о суровых карах тем, кто осмелится осквернить гробницу. Приговор гласил: вначале грабителю вырвут язык, затем отрубят кисти рук. Через несколько дней ему вспорют живот и по шею зароют в горячий песок, где он и проведет последние часы жизни.

Гробница Тутанхамона вошла в историю благодаря проклятию, которое пало на тех, кто ее вскрыл. Все, кто вошел в гробницу Тутанхамона, вскоре умерли либо страдали от загадочных неизлечимых болезней.

Египетские жрецы обладали знанием, утраченным для современного мира, знанием сотворения Мыслеформ для выполнения задач, непосильных для человеческого тела. Но в утрате этого знания нет большой беды, ибо каждый, немного попрактиковавшись и проявив известную настойчивость, может создать Мыслеформу, которая станет действовать во 6лаго либо во зло.

Какой поэт сказал: «Я капитан своей души»? Этот человек сформулировал великую истину, возможно, более великую, чем он это осознавал, ибо Человек действительно является капитаном своей души. Люди Запада рассматривают предметы материальные, механические — словом, все, что имеет отношение к земному миру. Они пытаются исследовать и космос, однако им не удается исследовать самую глубокую из тайн — подсознание Человека, ибо Человек на девять десятых — подсознание, а это означает, что сознание составляет всего одну десятую Человека. Всего лишь одна десятая человеческого потенциала подчиняется его осознанным командам. Человек, сознание которого составляет полторы десятых, уже гениален, но гении на Земле однонаправленны. В иных областях они обычно весьма несовершенны.

Во времена фараонов египтяне хорошо знали силу подсознания. Он хоронили своих фараонов в глубоких гробницах и, пользуясь своим мастерством, своим знанием человеческой природы, творили заклинания. Они сотворяли Мыслеформы, которые охраняли гробницы почивших фараонов и отпугивали злоумышленников, грозя им страшными болезнями.

Вы сами тоже можете создавать Мыслеформы, которые будут творить добро, но убедитесь сначала, что они предназначены для добра, ибо Мыслеформа не отличает добра от зла. Она способна творить и то и другое, но злонамеренная Мыслеформа в конечном счете грозит возмездием своим создателям.

История Аладдина — это фактически история сотворенной Мыслеформы. Она основана на одной старой китайской легенде, — легенде, которая до последнего слова правдива.

Воображение — это величайшая сила на Земле. К сожалению, названо оно неудачно. При употреблении слова «воображение» человеку автоматически приходит в голову этакий разочарованный тип с невротическими склонностями, однако нет ничего, что было бы дальше от истины. Все великие мастера искусства, великие художники и великие писатели должны обладать блестящим контролируемым воображением, в противном случае они не смогут представить себе в законченном виде произведение, которое пытаются создать.

Если бы мы в повседневной жизни в полную силу использовали воображение, мы достигли бы того, что сейчас считаем чудом. Допустим, дорогой нам человек страдает от некоей болезни, неподвластной современной медицинской науке. Такого человека можно вылечить, если создать Мыслеформу, которая войдет в контакт с Высшей Сущностью больного и поможет этой Высшей Сущности материализовать и создать новые органы. Так, человек, страдающий диабетом, мог бы при оказании соответствующей помощи воссоздать поврежденные участки поджелудочной железы, ставшие причиной болезни.

Как создать Мыслеформу? Ну, это легко. Сейчас мы в этом разберемся. Прежде всего, необходимо определить для себя, что вы хотите совершить, и точно знать, что это будет во благо. Затем следует призвать на помощь воображение и зримо представить себе желаемый результат. Предположим, недуг вызван поражением какого-то органа. Если мы хотим создать Мыслеформу в помощь этому человеку, мы должны зримо и точно представить, что он стоит перед нами. Мы должны постараться представить себе пораженный болезнью орган. Имея перед собой зримый образ пораженного органа, мы должны представить, как он постепенно восстанавливается, и мысленно передать позитивное утверждение. Итак, мы создаем Мыслеформу, зримо представляем себе человека, представляем, как Мыслеформа встает рядом с ним, и с помощью сверхъестественных сил проникаем в тело больного и исцеляющим прикосновением заставляем болезнь исчезнуть.

Во всех случаях с созданной нами Мыслеформой надо говорить твердым, уверенным голосом. Здесь ни на секунду не должно быть даже намека на отрицательные чувства или нерешительность. Говорить следует по возможности самым простым языком и предельно прямо. Мы должны говорить с ней так, как говорили бы с очень отсталым ребенком, ибо Мыслеформа не имеет разума и может воспринимать лишь прямые команды либо простые утверждения.

Какой-нибудь орган может быть поражен язвой, и тогда мы говорим Мыслеформе: «Сейчас ты исцелишь такой-то орган». Язва затягивается.

Это надо повторять несколько раз в день, и если вы представите себе, как ваша Мыслеформа действительно берется за дело, то она и в самом деле заработает. Она работала у египтян, может работать и у людей нынешних времен.

Есть множество достоверных примеров того, что в гробнице обитает некая призрачная фигура. Причина в том, что либо умершие, либо кто-то другой мыслил настолько интенсивно, что в конечном счете создал фигуру из эктоплазмы. Во времена фараонов египтяне хоронили набальзамированное тело фараона, прибегая к таким крайним методам защиты, что их Мыслеформы могли оживать даже тысячелетия спустя. Они предавали рабов медленной и мучительной смерти, говоря им, что в загробной жизни они получат избавление от страданий и боли, если, умирая, они предоставят некую субстанцию, из которой и создается основная Мыслеформа. В истории археологии зафиксировано множество случаев появлений призраков и исцелений в гробницах, и все это всего лишь следствие абсолютно естественных, абсолютно нормальных законов.

При наличии небольшого практического опыта Мыслеформы может создавать каждый. Однако во всех случаях вы прежде всего должны сосредоточиться на добром начале вашей Мыслеформы, ибо если вы попытаетесь создать злонамеренную форму, то такая Мыслефорхма непременно обратится против вас и, возможно, нанесет вам тяжкий вред в физическом, ментальном либо астральном состоянии».

Следующие несколько дней были очень суматошными: получение транзитных виз, последние приготовления, упаковка вещей и отправка их к друзьям в Шанхай. Мой кристалл был бережно упакован и отправлен туда же, чтобы я смог воспользоваться им в будущем, также и мои китайские документы, которые, кстати, уже видели довольно многие люди, облеченные властью.

Мои личные вещи я свел к абсолютному минимуму, состоящему из одного костюма и одной смены белья. Утратив всякое доверие к чиновникам, я обзавелся фотокопиями всех документов, — паспорта, билетов, медицинских справок — словом, всего!

— Вы придете меня проводить? — спросил я моих негритянских друзей.

— Нет, — ответили они. — Из-за цвета кожи нас туда и близко не подпустят!

Наступил последний день, и я на автобусе отправился в порт. Я предъявил билет, держа в руках лишь небольшой чемодан, и был встречен вопросом о том, где находится остальной мой багаж.

— Это все, — ответил я, — больше я ничего не везу. Чиновник был явно озадачен и подозрителен.

— Подождите здесь, — пробормотал он и поспешно скрылся где-то в глубине конторы. Через несколько минут он появился в сопровождении начальника.

— Это весь ваш багаж, сэр? — спросил тот.

— Весь, — ответил я.

Он нахмурился, просмотрел мои билеты, сверил подробности с записями в книге и удалился, унося с собой и книгу, и билеты. Десять минут спустя он вернулся с выражением крайней озабоченности на лице. Вручая мне билеты и остальные документы, он сказал:

— Все это выходит за рамки всяких правил. В такой дальний путь в Индию — и без багажа!

И покачав головой, он ушел. Первый чиновник, по-видимому, вообще решил умыть руки и даже не пожелал ответить, когда я спросил, где стоянка корабля. Наконец я взглянул на несколько новых бумажек у себя в руках и обнаружил среди них посадочный талон, где была вся необходимая информация.

До нужного причала пришлось довольно долго идти пешком, а добравшись до места, я увидел нескольких полицейских, слонявшихся поблизости и присматривавшихся к пассажирам. Я подошел, предъявил билет и поднялся по сходням на борт. Спустя примерно час в мою каюту вошли двое и спросили, почему у меня нет багажа.

— Но дорогие мои, — сказал я, — я полагал, что это страна свободных людей! С какой стати я должен обременять себя багажом? Это мое дело, что брать с собой, а что — нет.

Бормоча себе под нос что-то невнятное, он покрутил в руках документы и сказал:

— Ну, должны же мы убедиться, что все в порядке. Чиновник подумал, что вы пытаетесь бежать от правосудия, поскольку едете без багажа. Он только хотел убедиться.

Я указал на чемодан.

— Все, что мне нужно, находится здесь; до Индии мне хватит; а в Индии я получу остальной багаж.

Он вздохнул с явным облегчением:

— А! Так у вас есть еще багаж в Индии? Тогда все в порядке.

Я улыбнулся в душе и подумал: «Всякие неприятности и недоразумения с въездом и выездом из страны возникают у меня только тогда, когда я делаю это легально и имею при себе все документы, требуемые чиновным аппаратом».

Жизнь на борту была весьма однообразна, пассажиры ревниво соблюдали классовые различия, а слух о том, что у меня с собой «всего один чемодан!», совершенно изолировал меня от их общества. Поскольку я не вписывался в их снобистские нормы, я был одинок, словно заключенный в камере, с той, правда, громадной разницей, что у меня была свобода передвижения. Было даже забавно наблюдать, как другие пассажиры велели стюарду передвинуть на палубе их кресла хоть немного подальше от меня.

Из нью-йоркского порта мы пришли в Гибралтарский пролив. Пройдя Средиземное море, мы зашли в Александрию, затем направились в Порт-Саид и по Суэцкому каналу вошли в Красное море. Я очень тяжело переносил жару, вода в Красном море чуть ли не кипела, но наконец-то оно осталось позади, мы пересекли Индийский океан и подошли к причалу в Бомбее. В этом городе у меня были кое-какие друзья, буддийские священники и другие, и я целую неделю провел в их обществе перед тем, как продолжить путешествие через всю Индию в Калимпонг. В Калимпонге было полным-полно коммунистических шпионов и газетчиков. Жизнь вновь прибывших превратилась в бесконечный кошмар бессмысленных вопросов, на которые я, впрочем, не отвечал, идя к своей цели. Эта склонность жителей Запада вечно совать нос в чужие дела была для меня совершенно непостижимой загадкой.

Я был рад покинуть Калимпонг и отправиться в родную страну, в Тибет. Моего приезда ждали, и я был встречен группой высокопоставленных лам, переодетых бродячими монахами и торговцами. Мое здоровье быстро ухудшалось и требовало частых остановок и отдыха. После долгого пути, примерно десять недель спустя мы прибыли в уединенный монастырь высоко в Гималаях над долиной Лхасы. Монастырь этот был так мал и неприступен, что китайские коммунисты оставили его в покое.

Несколько дней я отдыхал, пытаясь хоть немного восстановить силы. Отдыхал и медитировал. Сейчас я был дома и впервые за многие годы был счастлив. Вся лживая и предательская натура людей Запада казалась теперь кошмарным сном. Каждый день ко мне небольшими группами приходили люди рассказать о событиях в Тибете и послушать мои рассказы о странном и жестоком мире за его границами.

Я посещал все богослужения, находя утешение и отраду в знакомых ритуалах. Тем не менее я словно стоял особняком как человек, готовящийся умереть и снова вернуться к жизни. Человек, готовящийся подвергнуться одному из самых странных испытаний, которые выпадали на долю живого существа. Впрочем, такое ли оно странное? Многие наши высшие Адепты совершали это из жизни в жизнь. Сам Далай-Лама делал это, время от времени переходя в тело новорожденного ребенка. Однако разница была в том, что я собирался перейти в тело взрослого человека и переплавить его тело в свое, изменяя молекулу за молекулой всю плоть, а не одно лишь «я». Хоть я и не христианин, однако в соответствии с требованиями программы моих занятий в Лхасе я читал христианскую Библию и прослушал о ней ряд лекций. Я знал, что в Библии повествуется, как в тело Иисуса, Сына Марии и Иосифа, вошел «Дух Сына Божьего», и он стал Христом. Я также знал, что христианские прелаты созвали в шестидесятом году нашей эры Собор, чтобы запретить ряд поучений Христа. Было запрещено упоминание о Реинкарнации, запрещено учение о переходе в иное тело, равно как и многие другие вещи, которым учил Христос.

Из окна без стекол я взглянул на раскинувшуюся далеко внизу Лхасу. Трудно было поверить, что всем здесь заправляют ненавистные коммунисты. В то же время они пытаются завоевать умы молодых тибетцев чудесными посулами. Мы называли это «медом на острие ножа», — чем больше слизываешь мед, тем скорее открывается острое лезвие. Вблизи Парго Калинг стояли сторожевые посты китайских солдат. Китайские войска сторожили входы в наши храмы, подобно пикетам забастовщиков на Западе, и издевались над нашей древней религией. Монахи подвергались оскорблениям и даже избиениям, к этому же подстрекались безграмотные крестьяне и пастухи.

Здесь, над этой почти недоступной пропастью, мы пребывали в безопасности от коммунистов. Все скалы вокруг нас были изрыты сотами пещер, к которым вела единственная тропа, извиваясь по самому краешку обрыва. Оступившихся в пути ждала двухтысячефутовая бездна. Здесь, отваживаясь выйти наружу, мы надевали серые одежды, чтобы сливаться со скалами. Серые одежды помогали нам прятаться от случайных взглядов китайцев с биноклями.

Вдали я видел китайских специалистов с теодолитами и мерными шестами. Они, как муравьи, ползали повсюду, вбивая в землю колышки, делая записи в тетрадях. Перед солдатом прошел монах, и китаец ткнул его штыком в ногу. В двадцатикратный бинокль, мой единственный предмет роскоши, мне хорошо был виден поток хлынувшей крови и садистская ухмылка китайца. Бинокль был хорош, ибо позволял видеть гордый дворец Поталы и мой родной Чакпори. Но вот в мысли закралась подспудная тревога, чего-то здесь не хватало. Наведя бинокль, я пригляделся внимательнее. Ничто не тревожило водную гладь Озера Храма Змея. На улицах Лхасы ни одна собака не рылась в кучах отбросов. Ни птиц, ни собак! Я обернулся к стоявшему рядом монаху.

— Коммунисты всех их перебили себе в пищу. Собаки не работают, значит, не имеют права на жизнь, — заявили коммунисты, — однако еще могут сослужить нам службу, став продуктом питания. Теперь иметь собаку или кошку или любое иное животное считается преступлением. — Я с ужасом уставился на монаха. Иметь домашнего любимца — преступление! И я инстинктивно снова взглянул на Чакпори.

— Что же там случилось с нашими кошками? — спросил я.

— Убиты и съедены, — последовал ответ.

Я вздохнул и подумал: «О! Если бы я мог поведать людям правду о коммунизме, о том, как они на самом деле обращаются с людьми и животными. Если бы Запад не был так щепетилен!»

Я вспомнил о небольшой общине монахинь, о которой недавно услышал от одного высокопоставленного ламы. Находясь в пути, он случайно наткнулся на единственную монахиню, оставшуюся в живых, которая и рассказала ему всю эту историю перед тем, как умереть у него на руках. На ее монашескую общину, поведала она, напала озверелая банда китайской солдатни. Они осквернили все Святыни и разграбили все, что имело хоть

какую-то ценность. Они сорвали одежду с престарелой настоятельницы и облили ее маслом. Затем подожгли монахиню и, радостно гогоча, слушали ее крики. Наконец несчастное обугленное тело замерло на земле, и один из солдат распорол его штыком, чтобы убедиться, что перед ним труп.

Старых монахинь раздели и проткнули раскаленными железными прутами, так что все они умерли в страшных мучениях. Молодых монахинь насиловали на глазах друг у друга, причем за три дня пребывания солдат в общине каждая подверглась насилию от двадцати до тридцати раз. Потом, по-видимому, наскучив этой «забавой» или просто устав от нее, они набросились на монахинь в последнем приступе зверской ярости. Одним женщинам отрубали конечности, другим вспарывали животы, третьих нагими выгоняли на лютый мороз.

Небольшая группа монахов, шедшая в Лхасу, случайно столкнулась с ними и попыталась как-то помочь, отдавая женщинам свои одежды, стараясь поддержать в них огонек чуть теплившейся жизни. Однако отряд китайских солдат, тоже шедший в Лхасу, напал на них и расправился с монахами с такой дикой жестокостью, что об этом невозможно писать. Покалеченных и безнадежно изуродованных монахов разогнали нагими по морозу, пока они не умерли от потери крови и холода. Осталась в живых лишь одна женщина; она упала в канаву и спряталась под молитвенными флажками, которые китайцы сорвали с шестов. Долгое время спустя к месту чудовищной расправы подошел этот лама с мальчиком-послушником, и вдвоем они услышали из уст умирающей монахини всю эту историю.

О! Рассказать бы Западному миру обо всех ужасах коммунизма, — думал я, но, как впоследствии убедился на собственной шкуре, на Западе невозможно ни писать, ни говорить правду. Все ужасы должны быть сглажены, на всем должен быть налет «благопристойности». А коммунисты разве «благопристойны», когда насилуют, калечат и убивают? Если бы на Западе прислушались к достоверным рассказам тех, кто перенес эти мучения, им наверняка удалось бы уберечь себя от подобных ужасов, ибо коммунизм коварен, как раковая опухоль, и пока люди готовы думать, что этот чудовищный культ — всего лишь иное политическое течение, до тех пор народам мира угрожает реальная опасность. Как человек, много выстрадавший, я сказал бы — покажите людям в печати и в зримых образах (пусть самых чудовищных), что творится за «Железным занавесом».

Пока я размышлял над всем этим, лихорадочно блуждая взглядом по раскинувшейся передо мной долине, ко мне в комнату вошел, опираясь на палку, сгорбленный старец. Лицо его было покрыто морщинами — следами страданий, — на выдающихся скулах кожа была туго натянута, словно высушенный пергамент. Я увидел, что он слеп, и встал, чтобы подать ему руку. Его пустые глазницы пылали огнем, а движения были неуверенными, как у тех, кто ослеп недавно. Я усадил его рядом с собой и ласково взял за руку, думая о том, что на этой оккупированной земле мы уже ничем не сможем облегчить его страданий и унять боль в его воспаленных глазницах.

Он терпеливо улыбнулся и сказал:

— Ты хочешь знать о моих глазах, Брат. Я пребывал на Священной Дороге, простираясь ниц у Гробницы. Вставая на ноги, я поднял глаза на Поталу, и, к моему несчастью, на линии моего взгляда оказался китайский офицер. Он обвинил меня в том, что я посмотрел на него заносчиво и даже оскорбительно. Меня привязали веревкой к его машине и поволокли по земле на площадь. Туда же согнали толпу зрителей, перед которыми мне вырвали глаза и швырнули в лицо. На моем теле, как ты наверняка заметил, множество полузаживших ран. Люди привели меня сюда, и я рад тебя приветствовать.

Я ахнул от ужаса, когда он раскрыл свои одежды, ибо его тело было сплошной открытой раной после того, как его волокли по дороге. Я хорошо знал этого человека. Еще будучи послушником, я изучал под его руководством вопросы разума. Я знал его и тогда, когда стал ламой, ибо он был одним из моих воспреемников. Он был в числе тех лам, с которыми я спустился в глубокие подземелья Поталы, чтобы подвергнуться Церемонии Малой Смерти. Теперь он сидел рядом со мной, и я знал, что его смерть уже не за горами.

— Ты много путешествовал, многое увидел и испытал, — сказал он. — Теперь последним моим заданием в этой инкарнации будет помочь тебе окинуть взглядом с помощью «Хроники Акаши» жизнь некоего англичанина, страстно желающего покинуть свое тело, чтобы ты мог в него перебраться. Ты увидишь лишь разрозненные фрагменты, ибо на это уходит много энергии, а сил у нас обоих немного.

Помолчав, он продолжил с легкой улыбкой:

— Это усилие положит конец моей нынешней жизни, и я рад, что имею возможность поставить себе в заслугу это последнее задание. Благодарю тебя, Брат, за эту возможность. Когда ты вернешься из астрального путешествия, рядом с тобой будет мертвец.

«Хроники Акаши»! Какой это удивительный источник знаний! Как трагично, что люди вместо возни с атомными бомбами не занимались исследованием ее возможностей. Все, что мы делаем, все, что происходит, неизгладимо запечатлевается в Акаше, этом таинственном носителе информации, насквозь пронизывающем всякую материю. Каждое движение на Земле от самого ее зарождения открывается глазам тех, кто должным образом подготовлен. История всего мира лежит перед теми, чьи глаза раскрыты. Древнее пророчество утверждает, что после окончания этого столетия ученые смогут использовать «Хроники Акаши», чтобы заглянуть в историю. Интересно было бы узнать, что на самом деле сказала Антонию Клеопатра, каковы в действительности были знаменитые высказывания мистера Глад стона. Лично мне было бы очень приятно увидеть физиономии моих критиков, увидевших, какими они оказались ослами, и вынужденных в конечном счете признать, что я писал правду, но как это ни прискорбно, к тому времени никого из нас здесь уже не будет.

Но можем ли мы яснее рассказать, что такое Хроники Акаши? Все происходящее «запечатлевается» в этом носителе информации, который пронизывает насквозь даже воздух. Стоит раздаться какому-нибудь звуку или начаться какому-либо действию, как он уже там на вечные времена. С помощью соответствующих инструментов видеть ее может всякий. Рассмотрим ее в категориях света или тех колебаний, которые мы называем светом и зрением. Свет распространяется с определенной скоростью. Как известно любому ученому, ночью мы видим звезды, которые, возможно, уже давно не существуют. Некоторые звезды удалены от нас настолько, что их свет, достигший нас только сейчас, начал свой путь еще до зарождения Земли. Мы не можем узнать, что та или иная звезда погасла около миллиона лет назад, поскольку ее свет будет доходить до нас, возможно, еще миллион лет. Легче будет вспомнить о звуке. Мы видим вспышку молнии и спустя некоторое время слышим гром. Причиной этого отставания является запаздывание звука. Так вот, именно запаздывание света делает возможным существование инструмента, которым можно воспользоваться, чтобы заглянуть в прошлое.

Если бы мы могли мгновенно переместиться на планету, отдаленную настолько, что свету понадобится год, чтобы преодолеть расстояние до нее от планеты, которую мы только что покинули, то там мы увидели бы свет, ушедший в путь год назад. Если бы мы располагали пока еще воображаемым сверхмощным, сверхчувствительным телескопом, который можно было бы навести на любой участок поверхности Земли, мы бы увидели там события годичной давности. Окажись мы способными переместиться с телескопом на планету, удаленную от Земли на расстояние в миллион световых лет, мы увидели бы Землю, какой она была миллион лет назад. Перемещаясь все дальше и дальше, разумеется мгновенно, мы бы в конечном счете достигли точки, из которой увидели бы момент зарождения Земли и даже Солнца.

Именно это и способствует созданию Хроник Акаши. В результате специальной подготовки мы можем переместиться в астральный мир, где нет ни времени, ни пространства, где вступают в силу иные «измерения». И тогда человек видит все. Иное Время и Пространство? Ну, в качестве простейшего примера предположим, что у нас есть одна миля тонкой нити, хотя бы обычной швейной. Вам надо переместиться из одного конца в другой. По земным законам мы не можем ни пройти сквозь нить, ни обойти ее по окружности. Придется проделать весь путь в милю вдоль одной стороны нити и еще одну милю — вдоль ее другой стороны. Такой путь долог. В астрале же нам надо только переместиться сквозь нее. Пример прост, но перемещение сквозь Хроники Акаши столь же просто, если знаешь, как это сделать!

Хроники Акаши нельзя использовать для недобрых целей, их нельзя использовать для получения сведений, могущих повредить другим. Нельзя также без особого разрешения разглядывать и в дальнейшем обсуждать личные дела человека. Можно, разумеется, видеть и обсуждать вещи, по праву принадлежащие истории. Сейчас же я собирался увидеть фрагменты личной жизни другого человека и после этого окончательно решить, стану ли я перебираться в другое тело вместо своего. Мое быстро приходило в негодность, и для того, чтобы исполнить стоящее передо мной задание, мне надо было иметь тело, которое помогло бы мне преодолеть трудные времена, пока я не заменю его молекулы своими.

Я уселся поудобнее и приготовился слушать слепого ламу.