"Сергей Полищук. Старые дороги " - читать интересную книгу автора

глубочайшим презрением.
Расставались мы с ней, впрочем, по-дружески.
- Так все-таки чего-нибудь боитесь или совсем ничего?
- Кажется, ничего... Не побоюсь, может быть, даже сделать вам
предложение, если, конечно, вам улыбается перспектива стать женой сельского
стряпчего с грошовыми заработками и без перспективы сделаться з ближайшее
время министром юстиции?
- А что, вдруг я и соглашусь? - заметила она в ответ.
Но еще несколько дней спустя она снова появилась у меня в консультации,
без тетки на этот раз и разговор произошел отнюдь не шутливый.
- Мне очень-очень нужно, чтобы вы это сделали и не только для тетки, но
и для меня. У меня - жених, - рассказала она. - Ну, жених - не жених,
парень, с которым я встречаюсь, он в нашем военном городке служит, офицер,
и, конечно, квартиры пока никакой, живет в казарме, в красном уголке. А куда
я его к себе возьму, если нас в доме пять человек ютится в двух маленьких
комнатенках и отец-инвалид, без обеих ног после войны пришел, а брат душевно
больной? Вот и сама пока живу и работаю в своем другом районе, в Мяделе -
слышали о таком? - снимаю там частную квартиру, точнее угол, домой к
родителям приезжаю почти за триста километров. Одна надежда па тетю и на ее
дом: что она и мне какую-нибудь комнатенку там выделит... Хоромы там вообще,
будьте уверены, кузнец был не из бедных. Там теперь наверное, вообще
какое-нибудь учреждение, потому что вся семья Пекарских во время войны
погибла...
Я пообещал ей помочь, но писать пока ничего не стал, нужно было еще
уломать тетю. На этом мы пока и расстались.

* * *

Это было вообще какое-то удивительное время. Все вдруг словно бы
проснулось и пришло в движение, все сразу заговорили обычными человеческими
словами и вроде бы о самых обыкновенных вещах, о том, например, что быть
интеллигентным и порядочным человеком - хорошо, а хамом и негодяем - плохо.
Это были, повторяю, обыденные вещи, о них знали все с детства от родителей и
от своих школьных учителей, из чуть ли не первых своих детских книжек, но
теперь, полузабытые, они как бы возвращались из небытия, из какого-то
другого, неведомого мира, и появление их на страницах газет и журналов
казалось странным и чуть даже опасным...
Газеты пестрели заголовками: "О порядочности, как о норме жизни", "О
хамстве", "О мещанстве", а.одна - "Известия", кажется - даже поместила
статью под названием "Мурло мещанина". И рассказывалось в этой статье не о
пьяном дворнике, который избивает жену, и не о гицеле, отлавливающем
бездомных собак, а заодно вырывающем из рук старушки ее любимую собачонку, а
об одном весьма важном руководящем товарище, но настолько малосимпатичном,
что во хмелю дворик рядом с ним должен был казаться кем-то вроде
подгулявшего Деда Мороза, и к нему тянуло с ностальгической нежностью, а с
милягой-гицелем так и вовсе хотелось расцеловаться да и разрыдаться на его
благородном гицельском плече...
Наезжая время от времени в Минск, я непременно покупал там и привозил
домой польскую газету "Шпильки". Кое-как со словарем разбирал текст. Умные и
изящные, полные горького сарказма статьи и зарисовки польских писателей и