"Сергей Полищук. Старые дороги " - читать интересную книгу автора

И еще нагрянула из Минска жена Узлянера. Обошла все! еврейские дома,
всем старым еврейкам рассказала, какой ее муж необыкновенный мерзавец: берет
наверное, взятки, дружит с этим подонком-адвокатом и не хочет с ней спать.
Перед отъездом она расколотила толстое, в полпальца, стекло на столе
прокурора.
Вот, собственно, и все главные события той зимы.
Да, совсем забыл. В доме культуры восьмидесятилетни" сапожник
Кустанович, постоянный участник художественной самодеятельности, вместе со
своей старухой-женой пел белорусские народные песни, плясал "Павлинку" и все
такое. И как Мольер умер на сцене. Мир праху его!

* * *

С наступлением весны ничего вроде бы не изменилось и в моей
консультации. По утрам ко мне по-прежнему приходили мои клиентки (приходили
очень рано с рассветом, когда открывался маленький местный базарчик, на
который им ведь тоже нужно было еще успеть), я выслушивал их бесконечные
истории, что-то писал им, потом бежал в суд на зов секретаря Зиночки ("Ой,
бежите в суд, там сейчас дело будет, и они хотят взять защитника!" - "Хотят
пригласить защитника?" - "Да, да, хотят нанять!").
Или же, наконец, вместе с моими коллегами из суда и прокуратуры и
неизменным Фимой (Фима после пребывания в милиции заметно поскучнел), вместе
с ними ехал в какую-нибудь деревню, чтобы там (ближе к народу!) выслушать
уже в лицах какую-нибудь душераздирающую историю из его (народа) жизни.
Сидел обычно чуть ли не до вечера и промерзшем за зиму и всегда полупустом
сельском клубе.
В зале чадили керосиновые лампы, на степах, радуя душу, висели
транспаранты с призывами и с сообщениями об успехах местных картофелеводов и
механизаторов... В колхозе имени Скворцова и Майорова, где недавно побывало
областное радио и телевидение и вообще проходило большое партийное шоу (этот
колхоз считался лучшим в районе и ему торжественно было присвоено звание
колхоза коммунистического труда и быта) мы рассматривали дело о групповом
изнасиловании сельской дурочки. Ее изнасиловали в пьяном виде трое парней
набравшихся по случаю этого праздника. На вопрос судьи Пильгунова, знает ли
она этих парней и может ли их показать здесь, в зале, дурочка довольно
осмысленно ответила, что да, может, кривеньким пальчиком указала на всех
троих подсудимых, сидевших в углу зала под охраной конвоя, в их числе и на
моего подзащитного, а, несколько помедлив и вдруг радостно ослабившись, - и
на прокурора Михаила Павловича, словно внезапно вспомнив о чем-то особенно
приятном, и на самого Пильгунова...
Впрочем, приблизительно через час после начала процесса все его
немногочисленные наблюдатели обычно уже спят, 4 иные из них еще и уютно при
этом похрапывают...
А, между тем., если бы они не спали да еще и не похрапывали при этом,
если бы могли слушать и понимать, какие удивительные человеческие трагедии
иной раз здесь перед ними разворачивались, какой обнаруживался схлест
характеров, темпераментов и всего прочего, присущего только настоящей
высокой драматургии!
Адам Заяц, девятнадцатилетний паренек, которого я защищал, по
свидетельству всех, был самый милый и застенчивый парень, во всей деревне, с