"Сергей Полищук. Старые дороги " - читать интересную книгу автора

объяснения случившемуся. Будто бы в то время, когда он вел машину (в кузове
находились пожилые люди, муж и жена, и одиннадцатилетний мальчик, их сын, а
в кабине рядом с шофером - их взрослая дочь с грудным ребенком на руках:
одна семья, приехавшая из Казахстана, с целины, и направлявшаяся на
солеразработки в Старобин), будто бы, проезжая мимо деревни Лески, где мы
впоследствии рассматривали это дело, он неожиданно заметил, что дверца его
кабины сама по себе медленно открывается и в образовавшееся отверстие
просовывается и тянется к нему чья-то рука с металлическим блестящим
предметом - не то портсигаром, не то ножом.
Все это конечно, выглядело чистейшей выдумкой. Ни в милиции, где по
этому делу проводилось дознание, ни потом в прокуратуре никто в нес не
поверил. Да и кто из троих, находившихся в кузове пассажиров мог бы на ходу,
во время движения машины, да еще при этом держа в руке нож, перелезть из
кузова на подножку, чтобы открыть дверцу кабины? Старик, старуха, их
одиннадцатилетний сын? И для чего это могло кому-нибудь из них понадобиться?
Не поверил во все это, разумеется, и я, когда изучал дело, хотя
обвиняемый настаивал, что говорит правду, упорно повторяя одно и то же с
самого первого допроса, еще в милиции. Но меня несколько удивило, что на
допросе в той же МИЛИЦИИ мальчик сказал, что будто бы вместе с ними был еще
какой-то дядя Коля, а затем поправился: запамятовал, дескать. Дядя Коля
остался в Казахстане сдавать трактора. И больше об этом дяде Коле во всех
материалах предварительного следствия не упоминалось ни словом.
Дело рассматривалось в помещении сельского клуба. Пильгунов оглашает
обвинительное заключение, заслушивает показания подсудимого, потерпевших
(они все только-только из больницы, или даже вообще еще оттуда не
выписались,) и они входят один за другим, причем впечатление, которое каждый
из них при этом производит, иначе не назовешь, как удручающим. У одного в
гипсе рука, она у него покоится на деревянной подпорке и торчит, как крыло
самолета, другой шествует по залу в некоем гипсовом скафандре. Я задаю
каждому из них вопрос, кто такой "дядя Коля" (спрашиваю, конечно, не только
об этом и уже после того, как зададут свои вопросы прокурор и судьи), и мне
всякий раз.становится не по себе из-за того, что я должен еще больше
усугублять их страдания. Люди только-только из больницы, они и так едва
держатся на ногах, а я заставляю их стоять несколько лишних минут, мучаю их
своим дурацким вопросом, на который никто из них не может даже толком
ответить. Да мало ли было з Казахстане у них знакомых с именем Николай?!
Разве можно серьезно относиться к тому, что наболтал одиннадцатилетний
мальчик?!
Ничего о так называемом дяде Коле не знает и подсудимый. Это, как я уже
говорил, паренек моего возраста, а выглядит он по-моему, еще моложе, и...
одессит (ну, не совсем одессит - он из Любашевки), что перед началом
процесса вызывает некоторое оживление у его участников, судьи, прокурора и
секретаря, и целый ряд колких замечаний конвоя: ну, ясное дело, одессит
одессита зубами будет вытаскивать, теперь нам тут "загорать" до утра.
Так вот и подсудимый о дяде Коле ничего не знает. Он подобрал этих
людей поздно вечером на шоссе. Был туман и моросил мелкий дождик, они
стояли, "голосуя" проходившим машинам, и он их подобрал, пообещав довезти до
Старобина, там шахтоуправление, но сделать этого не смог потому что где-то
неподалеку ремонтировалась дорога, нужно было делать большой объезд, а он и
так уже опаздывал к себе на базу.