"Т.Поликарпова. Две березы на холме " - читать интересную книгу автора

и Тоня сказала:
- Ладно. Что ж делать. Ведь не сидели сложа руки. Пусть большую
перемену перенесут за четвертый урок.
И я побежала в учительскую - сказать. Дежурил по школе в тот день
военрук.
- Как так, Плетнева, - сказал он, подымаясь из-за стола и расправляя
шинель под ремнем, - как так не успеваем?!
Я стояла перед ним несчастная и виноватая. В пальцах будто мелкие
паучки ворошились, косточки мозжило. Глазами я упиралась прямо в знаменитую
пряжку военрука, ярко блестевшую на желтом ремне, видела ворсинки его
шинели - серые и белые, серебристые, ощущала крепкий запах махорочного
перегара (от папы он приятный, а тут просто гадость!), и злость во мне
подымалась на непонятливость этого человека.
- Как не успеваем? Вода не кипит! Не кипит, и все! Мороженая она, -
сказала я, не подымая головы и не разжимая стиснутых зубов.
- Это вода-то? - усмехнулся военрук. - Ну пойдем, - сказал он и тронул
меня за плечо.
Я резко повела плечом и побежала бегом к Тоне.
- Эй-э! Да тут и Антипова! - удивленно протянул Силантий Михайлович. -
Что ж ты, Антипова, панику порешь? Добро бы Плетнева, она не хозяйка, а
ты-то печь умеешь обряжать.
- Так у нас, Силантий Михайлович, мороженой картошки, слава богу, еще
не бывало, - с достоинством ответила Тоня. - Не знаю, как она варится.
- Вот теперь знай. Мороженая, почитай, наполовину свареная. Мороз ее
уже заварил. Долго не закипает, а закипит - так уже тут тебе и готова.
Давайте счас побольше огня, чтоб гудело.
И военрук принялся сам ломать мелкий хворост. Да быстро, споро. Большие
руки его с прокуренными до темной желтизны ногтями так и мелькали.
И я тоже бросилась подбирать щепки потоньше и бросать в топку. А Тоня
принялась промывать серое мелкое пшено для засыпки, чтоб сразу, как закипит
вода, бросить его в котел. Силантий Михайлович так искусно заправил плиту
мелким хворостом, что она и впрямь загудела, как огромная самоварная труба
под хорошей тягой.
Я опустила руки, завороженно слушая это гуденье, ощущая, как все
предметы вдруг стали на свое место, подчиненные человеку: картошка
доспевает, огонь в плите гудит, вода в котле кипит. Кипит ли?
Я заглянула в котел, но плотный пар, словно туча, не давал увидеть, что
там делается.
- А ты, Плетнева, лучше плиту подкармливай. А будешь долго на воду
глядеть, она назло не закипит, - поймал меня на безделье военрук.
И я взялась за хворост. "Эх, зря мы напугались, что не успеем, - думала
теперь я. - Получается, будто сами не смогли. А ведь сделали самое трудное -
картошку такую начистили и нарезали, воду нагрели. А получилось, что нас
военрук выручил".
Вода скоро закипела. И глядеть на нее не надо было, чтоб это понять:
сквозь натужное сипенье пара все услышали ровное, низкое бормотанье самой
воды. Закипела, матушка! Заклокотала!
- Ну вот, - удовлетворенно сказал военрук. - Порядок. Я пошел.
И он ушел. А я запрыгала вокруг Тони и заорала:
- Котлы кипят кипучие! Пары парят паручие! Супы сипят сипучие! Урра!