"Анатолий Полянский. Взрыв (Военно-приключенческая повесть) " - читать интересную книгу автора

одного, то другого таскали на допрос, потом приволакивали в беспамятстве.
Разговоров меж собой пленные не вели, друг о друге ничего не знали и
предпочитали о себе помалкивать. Сейчас же ребята стояли на виду. Прапора
поддерживал старлей, единственный среди них офицер. Солдаты выглядели
стариками, до того изможденные были лица. Глаза запали, волосы всклокочены,
давно не чесаны, кое у кого даже седина пробилась. Лишь один выглядел
несколько бодрее. Это был Моряк, прозванный так за выколотый на руке
якорек. Рослый, в отличие от Михаила, узкий в кости, с тонкой девичьей
талией, парень пружинисто стоял рядом, напоминая борзую, изготовившуюся к
прыжку. Дымчатыми, неопределенного цвета глазами он живо оглядывал
просторный двор крепости, ухмыляясь потрескавшимися губами.
- Начальник идет,- громко, чтобы все услышали, сказал Абдулло,
пристроившийся на левом фланге.
Пленные, наслышанные о свирепых порядках в Бадабере, замерли в
неровной шеренге. Подошел мужчина неопределенного возраста. На одутловатом
лице, загоревшем до черноты, блуждала полуулыбка. Глаза, большие,
водянисто-желтые, смотрели поверх голов.
- Жаба,- шепнул Полуян Моряку.
Начальник лениво поманил Абдулло, что-то сказал. Абдулло торопливо
перевел:
- Господин предупреждает: дисциплина, послушание. За одно нарушение
режима - плетка. Потом зиндан сажать.

- Сразу грозит, падла,- процедил Моряк.- Тип, видать, из-под той мамы.

Слух у Жабы оказался острым. Он подозрительно поглядел в сторону
Полуяна, потом неопределенно взмахнул рукой, и Абдулло крикнул:
- Всем в камеру. Быстро бежать!
Тюрьма, длинный сарай с высоким потолком, была выбелена изнутри серой
известью. Глиняный пол, утрамбованный босыми ногами заключенных, коих
прошло здесь великое множество, походил на асфальт. Две камеры в
противоположных концах помещения были довольно просторными. Границей
служила массивная с мелкими ячейками металлическая решетка. Заключенные
видели друг друга и могли бы даже переговариваться, но в противоположной
стороне содержались пленные афганцы, солдаты, служившие в
правительственных войсках ДРА.
Среди двенадцати афганцев Полуян заприметил одного, чем-то неуловимым
отличавшегося от остальных. Борода неопрятная, как у других, засаленный
балахон, мешком спадающий с худых плеч,- как у всех. Но взгляд черных
блестящих глаз, смотревших пронзительно, иронично, выдавал умного, немало
повидавшего на своем веку человека. Афганец этот был постарше других и жил
своей, обособленной жизнью.
Однажды, когда человек этот оказался возле сетки, Полуян спросил
развлечения ради:
- Как настроение, дядя? Не позычишь ли табачку?
Афганец пристально поглядел на шурави, не произнес ни звука, но
Михаил мог бы поклясться, что тот его понял.
- Не хочешь говорить, черт с тобой! - разозлился Полуян.- Не больно
надо...
Он обманывал себя, контакт с афганцами был совершенно необходим-.