"Анатолий Полянский. Взрыв (Военно-приключенческая повесть) " - читать интересную книгу автора

зависть всем, к легковушке пристроился лично директора совхоза возить.
Должность "карманного" водителя имела массу преимуществ, среди которых
возможность бывать в райцентре Михаил ценил превыше всего. Пока директор
бегал по кабинетам, вымаливая запчасти и горючее, он успевал забить
багажник и заднее сиденье дефицитом из "запасников" продуктового и
промтоварного магазинов. Львиная доля предназначалась членам правления.
Свою часть - всякие там тени, помады, кремы - приносил в клуб и продавал
девчатам - по номиналу, конечно. Проценты снимал, как сливки, поцелуями,
обожанием, а иногда и... Очень любил Мишка Полуян, здоровенный верзила с
пудовыми кулачищами, чтобы его любили.
Пленные выползали из машины, как из камеры пыток. Полуян вытащил
Пушника, опустил на землю и, болезненно щуря слезящиеся глаза, привыкшие к
сумеркам подвала, огляделся. Беспощадное солнце давно выжгло все признаки
растительности на хорошо утрамбованной территории двора, выело краски.
Справа - приземистое здание с зарешеченными оконцами, у окованных дверей
часовой с автоматом. Совсем близко - аккуратный домишко с плоской крышей,
возможно, канцелярия. Туда сразу направился Абдулло. Слева поодаль
виднелись сараи, возле которых тоже часовые, а на крыше одного - на
треноге крупнокалиберный пулемет. И все обнесено высоченной, метров
шесть - восемь, глинобитной стеной с торчащими по углам сторожевыми
вышками.
"Вот она какая - Бадабера,- подумал Полуян.- Отсюда, пожалуй, не
драпанешь..."
Мысль о побеге то появлялась, то отбрасывалась напрочь. В плен, видит
Бог, Мишка попал по идиотизму, но решил: так тому и быть, может, и к
лучшему. Вон сколько ребят сгинуло или калеками на всю жизнь осталось, а в
плену есть шанс выжить и конечно же поиметь вдоволь чарса.
Никогда прежде, до войны, Мишка не имел представления ни о каком
зелье. И курить-то - не курил, так, для форсу. Выпить - другое дело, и то в
меру... К табаку, а потом к "самокруткам с начинкой" пристрастился в
Афгане. Сперва "деды" для смеху втравили, приобщили, так сказать, "чижа" к
элите. Постепенно приохотился, втянулся. Появился способ разгонять тоску и
страх. Однако добывать "травку" больших возможностей не было из-за
отсутствия районных продмагов с табличкой на двери "Вход посторонним
воспрещен". Разве что изредка, после шмона в кишлаке, удавалось добыть
бабки или камешки, на которые потом в дукане, а то и у своих выменивал
щепотку черт знает чего. Из-за этого однажды чуть не погорел. Прокуратура
по следу шла. Спасибо, никто не раскололся, иначе Бог знает, сколько бы той
жизни осталось: на войне любые потери списать- раз плюнуть...
Однако разжиться чарсом в плену оказалось не просто. Поначалу, пока
выкладывал все, что знал, ему кое-что перепадало. Пока возили из лагеря в
лагерь и демонстрировали как редкого зверя, тоже отламывалось. Когда же
отказался с духами на дело идти, что означало стрелять в своих да и самому
опять под пули подставляться,- и вовсе кайфа лишили-. Тогда-то и появилась
мысль о побеге. Не назад, домой,- там, сознавал, по кудрям не погладят, а
куда-нибудь за океан, хоть в те же Штаты. Что он станет там делать, Михаил
представлял плохо, фантазии не хватало.
Пленные, сгрудившись, стояли на плацу, прикрывшись от солнца кто чем -
чаще обрывком грязной тряпки. Только теперь Полуян хорошо рассмотрел
товарищей по несчастью. В подвале царил мрак, да и не до гляделок было. То