"А.Полянский. Опасный туннель ("Профессия: разведчик") " - читать интересную книгу автора

ниже зала суда. Адвокат спросил, может ли он в своем обращении к суду
сказать, что глубоко сожалеет о содеянном. Подобное раскаяние, как полагал
защитник, могло бы очень помочь подсудимому. Но Блейк сказал, что это
невозможно. Во-первых, он считает, что поступил правильно и, следовательно,
не может раскаиваться. Во-вторых, ему кажется недостойным для человека,
который в течение многих лет чуть ли не ежедневно фотографировал все
имеющиеся у него важные документы английской разведки, внезапно
почувствовать раскаяние просто потому, что он имел несчастье быть раскрытым
и арестованным. Кроме того, как считает Блейк, если бы его деятельность не
была пресечена, он продолжал бы ее. Хатчинсон понял Блейка и больше не стал
ни на чем настаивать. Из камеры он вышел грустным - отказ подзащитного
произнести хотя бы несколько покаянных слов чрезвычайно затруднял попытку
склонить суд к снисхождению.
Мысль повиниться не приходила Блейку ни во время ареста, ни после него.
Он не хотел отрицать свою вину. Конечно же можно было полностью отвергнуть
выдвинутые против него обвинения, не признаваться ни в чем. Но Блейк не мог
лгать самому себе. Даже когда в ходе следствия контрразведчики подбросили
ему спасительную для него фразу, что, по их данным, он был "насильно
привлечен к работе в советской разведке", Блейк не ухватился за нее.
Согласие с предложенным ему вариантом значительно облегчило бы его участь.
Он сразу же становился очередной жертвой "руки Москвы", что давало хорошую
возможность развернуть крупномасштабную пропагандистскую кампанию. Такое
объяснение весьма устраивало следователей


9

из контрразведки и их высоких хозяев. Но это совершенно не подходило Блейку.
Советским разведчиком он стал сознательно, пошел на это добровольно и по
собственной инициативе. Так Блейк и ответил следователям.
После того, как прокурор и адвокат закончили выступления, судья объявил
десятиминутный перерыв и сказал, что зал снова открыт для публики.
Привратники начали снимать с окон и дверей ставни, галерея заполнилась
зрителями. В зале стало шумно.
Джордж вдруг вспомнил детство, небольшой уютный дом его семьи в
голландском городе Швеннинген, ребяческие игры. Ему, наверное, было лет
восемь, когда, надев старые материнские пальто и шляпу, представлял, перед
маленькими сестренками важного и строгого судью. Восседая за столом в
детской комнате, он поучительным тоном перечислял "подсудимым" их
преступления. А те, удивленно глядя на него, так и не могли понять, чего же
хочет от них старший брат.
Интересно, вспомнили ли Адель и Елизабет эти детские забавы, когда
узнали, что их брат должен предстать перед судом по обвинению в столь
серьезном преступлении, что процесс ведут генеральный прокурор и главный
судья страны? Что было в доме, когда стало известно о его аресте? Сначала,
наверное, подумали, что это недоразумение, ошибка и их Джордж скоро будет с
ними. А потом? Как мать, сестры, жена пережили все это? Смогли ли они прийти
на суд?
Блейк внимательно смотрел на собравшихся в зале людей, надеясь увидеть
среди них родственников или близких друзей, но смог узнать только нескольких