"Светлана Полякова. Храни меня, любовь " - читать интересную книгу автора

накрасилась - продолжая при этом неотступно думать о Бравине. О телефоне. О
том, что с ней теперь будет.
С этого дня у нее ничего не оставалось. Ни Бравина, ни квартиры, ни
средств к существованию. Маленькую зарплату Шерри не могла посчитать
средством к существованию. Скорее - к прозябанию. Вопрос "куда я денусь и
как мне теперь быть?" не оставлял Шерри в покое. Когда она отправилась на
кухню выпить кофе, вопрос последовал за ней и остался, не давая бедняге
отрешиться от гнетущей реальности.
Она так измучилась, что была уже готова сама броситься к телефону,
набрать бравинский номер и сдаться ему на милость, презрев остатки гордости.
Искушение было так велико, что Шерри уже с трудом справлялась с собой.
- Скорей бы уж Тоня пришла, - бормотала она. - Если она будет ругать
меня за то, что я все-таки позвонила Бра-вину...
Будет, усмехнулась Шерри, представив себе рассерженную Тоню. "Как ты
могла, он же подлец, нельзя так унижаться..."
Она посмотрела снова сначала на часы, потом на телефон, потом снова на
часы и, вздохнув, отпила из чашки обжигающий глоток кофе.
- Вот придет Тоня, - сказала она себе. - Посидим с ней, обе грустные,
брошенные, несчастные... И станет нам хорошо. Поплачем, поговорим... Ну,
поживу я у нее какое-то время, потом найду квартиру... А сдаться - всегда
успеем.
И, решив так, с удивлением обнаружила, что паника исчезла и на губах
появилась улыбка, и перестал ее волновать Бравин с его подозрительным
молчанием, и телефон тоже...

***

День угасал, а работы было еще много. В принципе так было всегда. Дима
уходил последним. В офисе оставались только он и охранник. И наступала
благословенная тишина.
"Самое главное, что наша сексуально озабоченная старушка уйдет", -
подумал Дима. Пока Вера Анатольевна не спешила. Она делала вид, что
увлеченно рассматривает Димины иллюстрации, иногда издавала одобрительный
возглас и долго смотрела в Димин затылок, призывая его обернуться. Когда же
ей это не удавалось, она недовольно причмокивала вампирскими губами и
щурилась, бормоча себе под нос, что это - "из рук вон плохо".
Диме было наплевать, что она думает. Его раздражало ее присутствие.
Диму подмывало резко обернуться и спросить ее, чего она, собственно, ждет. И
чего она хочет от него. Впрочем, он догадывался, чего именно. Задать такой
вопрос было чересчур рискованно. Лучше промолчать. А то нарвешься на томный,
многозначительный взгляд, и - не дай бог! - придется объясняться...
Поэтому Дима стоически терпел ее присутствие, стараясь не думать о ней.
Пусть себе сидит. Пусть причмокивает. Пусть шепчет себе под нос
мантры-заклинания.
Провожать-то ее он не пойдет, это пусть не надеется.
Видимо, последнюю мысль она уловила.
Поднявшись, посмотрела на часы и поинтересовалась:
- А вы, Димочка, домой не собираетесь?
- Нет, - буркнул он, не отводя взгляда от монитора. - Работы много...
Надо успеть до завтра...