"Александр Иванович Покрышкин. Небо войны " - читать интересную книгу автора

принести победу в поединке. Когда в руках есть скоростная, хорошо
вооруженная машина, мысль проникает в более сложные детали пилотирования,
маневра, боя, ищет чего-то нового в нашем искусстве.
В эти дни я где-то вычитал о том, что человеку, чтобы среагировать на
какое-то явление, нужно полсекунды времени. Хорошо обученный,
натренированный летчик реагирует еще быстрее. Но у летчиков реакция тоже не
у всех одинаковая. Чем она острее и точнее, тем неожиданней твои действия
для противника. Чтобы выработать в себе это качество, надо в тренировочных
полетах, рассуждал я, не бояться напряжения, чувствовать всегда, что ты
идешь в настоящий бой.
Это было главной отличительной особенностью моей летной практики. Я
любил пилотировать резко, любил предельные скорости и высоты, стремился
довести до автоматизма координацию движений рулями управления, особенно на
вертикальных фигурах и выходе из пикирования. Тот, кого пугало это, называл
мои резкости "крючками". Но одно дело - рассудительная предосторожность, и
совсем другое - недооценка возможностей самолета. Явно ошибались товарищи,
считая, что воздушные бои с врагом будут происходить точно так же, как
учебные над аэродромом, - строго по схеме и только в составе группы.
Адъютант нашей эскадрильи Овчинников, которого мне пришлось в эти дни
обучать на МИГ-3, тоже нередко спорил со мной.
- Нельзя так обращаться с машиной, - возмущался он, - заставлять ее
совершать не свойственные ей эволюции! Это к добру не приведет!..
- Почему несвойственные? - возражал я ему. - Если она подчиняется моей
воле, значит может подчиняться и твоей! Но прежде надо самому стремиться
сделать это движение.
- Что же я, по-твоему, бесчувственная болванка, посаженная в кабину?
- Да нет, между тобой и болванкой есть некоторая разница. Ее нельзя
расстрелять, а тебя или меня, если мы будем так пилотировать, как ты, могут
свалить на землю в первом бою.
- Брось стращать. У меня есть свое чувство машины.
- Правильно! - понравилась мне его мысль. - Но чувство нужно
развивать - оно ведь тоже не терпит застоя и ограниченности. Смело иди на
перегрузку, ищи пределы возможности для маневра и скорости.
Для примера я рассказал Овчинникову о том, как мне удалось применением
нового способа прицеливания при воздушной стрельбе по движущейся цели
добиться высоких попаданий. Я делал по сорок пробоин в конусе вместо
двенадцати, предусмотренных оценкой "отлично".
- Но ведь тебя все буксировщики боялись! Даже отказывались возить
конус. "Постреляет нас", - говорили они.
- Это излишняя боязнь и чрезмерная предосторожность.
- Предосторожность никогда не помешает. Зато боязнь, учти, может
привести к беде. Так мы с Овчинниковым и не пришли к согласию. Но такие
дискуссии во время разбора полетов заставляли сосредоточиться на главном.
Надо было по-настоящему готовиться к воздушным боям. Каждому в отдельности и
всем вместе.
По земле шел благодатный июнь. Зеленые холмы мягко очерчены, сады
мелькают ровными строчками быстро перевернутых страниц, речушки и пруды
взблескивают и тут же гаснут. Но вот широкие поля созревающих хлебов
расстилаются сизым разводьем, тронутым зыбью. И взгляд задерживается на
них...