"Владимир Покровский. Баррак" - читать интересную книгу автора

смертельных болезней, но полузакрытые глаза также резки и время от времени
вспыхивают то ли восторгом, то ли безумием.
Вслед за ними тянется вереница других тележек, груженых всяческим
скарбом, по большей части ненужным - его выкинут по пути. Замыкает процессию
медлительный Диагност с выводком своих серверов, те бестолково суетятся, то
и дело отбегают в сторону - им постоянно чудится знак болезни, которую надо
бы полечить, но больных не видно, и тогда они возвращаются, суетиться,
впрочем, не прекращая. На редкость несерьезные создания, эти серверы "утка".
Диагност тем временем занят исключительно своими загадочными
размышлениями и внимания на серверов никакого не обращает. Его нечеловечески
человеческое лицо склонено вниз.
Осталась вдали синаконовая плантация, караван окружен первозданной
природой, он взрезает ее вечную тишину изуверским повозочным скрипом, зато
природа благосклонна, она позволяет себя взрезать, но почему-то при взгляде
на все эти холмы, покрытые микроскопическими кустами, еще не имеющими
названия, на узкие черные трещины в каменистой почве (они кажутся
бездонными, но на самом деле очень редко глубина их превышает два или три
метра); на очень знакомые очертания стопарижского буреломного леса, мрачного
даже при свете восходящего солнца, который, казалось, ждет, чтобы напасть и
сожрать; на окружающее запустение, которое кажется итогом гибели мира, а на
самом деле не дожило еще и до того, чтобы стать его самым первым началом; на
фениксы ларго - гигантские, но хрупкие цветы нежных расцветок, которые через
день превратятся в вонючую грязь, а еще через день начнут свой многомесячный
путь к новой и опять однодневной, но чертовски прекрасной жизни; на редкие и
недоразвитые кустики синаконов (Мэллар отмечал их автоматически, в силу
привычки - только в одном месте на всем П-100 синаконы достигали поры
расцвета, только там давали плоды, и это место осталось навсегда позади);
глядя на все это, и Мэллар, и Пилот испытывали чувство наподобие ужаса.
Такая вот картинка про героев, уходящих к закату. Или к восходу, что, в
сущности, то же самое.
Как же так вышло, думает Пилот, то и дело раздраженно морщась от
тележного скрипа, как же так вышло, что я дал себя уговорить на эту жуткую
авантюру? Он не понимает. Понимает только одно, хоть не поздно отказаться
даже сейчас, он этого никогда не сделает - и совсем не потому, что насквозь
проникся идиотскими идеями безумного, бесстыдного, дважды омоложенного
старика. Он не знает почему, он просто чувствует, что не сможет.
Мэллар, не спавший еще одну ночь, просто умирает от усталости, но
усталость - обычное состояние для него. Он может прожить без сна еще две,
еще три ночи, еще сколько угодно ночей - он в этом уверен, хотя проверять на
собственном опыте не собирается, а скоро он опустит подбородок на грудь и
заснет сидя, и проспит много часов, пока его не разбудит новая боль. Пока же
он сидит скрюченный и задается тем же вопросом, что и Пилот. Его раздирает
любопытство. Он тоже не понимает, каким образом ему удалось уговорить этого
заносчивого юнца сопровождать его к будущему городу.
Потому что странная была ночь. Они так и не вернулись в Баррак, хотя
раз десять и собирались. Пилот возражал, Мэллар наседал, потом менялись
ролями, Диагност смотрел на них сфинксовыми глазами, прекратили мельтешить
серверы, а Симфотакис так трогательно, так нежно прижимался к груди Пилота,
что тот его постоянно гладил, точно котенка, и время от времени что-то
любовное ему ворковал - типа "успокойся, родной, папочка тебя защитит!".