"Владимир Покровский. Время темной охоты ("Знание - сила", 1983, NN 11-12)" - читать интересную книгу автора

вспомнит свое удивление (Инспектора Общества Защиты Разума редко покидают
свои посты), вспомнит (или придумает) дурное предчувствие, которое
охватило его при виде этого очень молодого тонкого парня с напряженными
глазами и нерасчетливыми движениями, вспомнит, как подумал: что-то
случится.
Звали инспектора то ли Джим Оливер, то ли Оливер Джим, то ли как-то
совсем иначе - он отзывался на оба имени, но каждый раз передергивался и
заметно оскорблялся. Про себя Виктор назвал его Молодой. Молодой был зол,
энергичен, пытался глядеть чертом, но пока не очень получалось.
Виктор вспомнит, как этот инспектор, чуть пригнувшись, стоял в гостевом
отсеке катера, окруженный четырехстенной репродукцией с модных тогда
хайремовских "Джунглей". Буйные, сумасшедшие краски окружали его, и здесь,
среди этих зверей, деревьев и цветов, среди этого пиршества чудес, он
казался настолько неуместным, что хотелось его немедленно выгнать.
Вспомнит Бэсила Рандевера, в тот день он был первым, кто встретил
катер. Самый толстый и самый дружелюбный, человек на всей планете. Он
прокричал ему как всегда:
- Письма привез, Панчуга?
Панчуга - уаловская транскрипция пьянчуги. Так прозвали Виктора за
отечное лицо, следствие частых перегрузок, обычная история среди
патрульщиков.
Он возил им письма, инструменты, приборы, одежду, посуду - любая мелочь
с Земли ценилась здесь крайне высоко. Сложнейший сельскохозяйственный
агрегат ничего здесь не стоил по сравнению с обыкновенной лопатой, потому
что лопату, если она сломается, можно починить, а его - нельзя. Некому.
Он вспомнит, как встретила его в тот день Паула, как пришла одной из
последних, как смотрела с уже устоявшейся угрюмостью, как напряженно
помахала ему рукой.
(Когда-то, во время пустячного разговора, он сказал ей:
- Я, девочка, полностью тебя понимаю. Никакая ты не загадка.
- Тогда скажи, о чем я сейчас думаю?
Тут не только вызов был, он это понял потом, - она надеялась, что он
угадает, может быть, больше всего на свете ждала, что угадает. Он и
угадывать не стал, отшутился.)
И вспомнит отчаянное чувство вины перед ней, и злость свою на нее,
злость за то, что когда-то поддался на ее уговоры и согласился
перечеркнуть все свои планы, сломать жизнь, но потом ни минуты об этом
серьезно не думал, все оттягивал - как-нибудь обойдется. А она все
понимала и не напоминала об обещаниях, только поугрюмела и перестала
говорить про любовь - делай что хочешь, мне все равно.
- Оставайся, буду твоей женой. Нам мужчины нужны. Потомство. Свежая
кровь.
Вот что она ему говорила. Свежая кровь.
Он всегда считал, что любит ее. Ни до, ни после ничего подобного не
случалось. Значит, любовь. Но эта любовь была тягостным, унизительным,
даже болезненным чувством. Пробивать вечное равнодушие, выпрашивать
ласковые слова, чуть не в ногах валяться... плюнуть с горечью, все на
свете проклясть, отвернуться, но для того только, чтобы она удержала его
своим бесцветным "не уходи", и остаться, надеясь неизвестно на что.
Виктор вспомнит также, как спускались они к поселку, как отстали от