"Владимир Покровский. Танцы мужчин" - читать интересную книгу автора

- Игра? Вы сейчас увидите, какая игра!
И Свантхречи протянул руку к телефонному пульту. Но тут Мальбейер
разразился бессмысленной, или почти бессмысленной, во всяком случае, не
подобающей моменту тирадой, из числа тех, которыми он так любил
ошарашивать собеседников в истерическую минуту спора. Главное тут было -
серьезность, неправдоподобная серьезность и неправдоподобная фальшь.
- Нет правды, Свантхречи, есть только мы с вами. Шантаж - не удар, а
касание, туше, и вы прекрасно понимаете это. Прав...
- Ничего не понимаю. Вы о чем?
- Правда начнется, если вы все-таки вызовете охрану, впрочем, и тогда
она не начнется, будет просто другая игра.
- Что вы мелете? Вы хоть сами-то сообра...
- Но игра - неизменна! Меняется жизнь, а мы не меняемся, даже
превращаясь непрерывно...
- Да вам не охрану, вам санитаров вызывать надо!
- И санитаров не вызовете. К тому же ничего страшного не произошло.
Ведь игра! Сейчас найдут импата...
- Вы уверены? Да все ваши действия, вся ваша бестолковая...
бестолковая... Весь город поднят на ноги. Вы даже отдаленно не
представляете себе последствий, даже в случае поимки... Вы ни черта не
понимаете, что все это значит для СКАФа. Полицейские раздуют эту историю,
да тут и раздувать-то нечего, они используют ее...
- Если только мы не опередим их, дорогой друг гофмайор, - улыбнулся
Мальбейер.



САНТАРЕС

Раскаленный город медленно пробуждался от затянувшейся сиесты. Дома со
вздохами и кряхтеньем распрямляли посеревшие за ночь стены, чистились,
подкрашивались, жадно втягивали сегодняшний воздух, сегодняшние свет,
звуки, запахи, сортировали их, отделяли энергию от информации, изумленно
распахивались или, наоборот, суровели и обтягивались кирпично-красной
металлической бахромой - в зависимости от реакции обитателей на
неожиданное сообщение, которым позволил себе обеспокоить жителей Сантареса
доблестный гарнизон СКАФ.
- Облава! Облава!
Бездействующие вот уже шесть лет столбы-волмеры, или "гвозди", на
старом сленге, бесшумно выросли на тротуарах, на площадях, в подвесных
скверах, обезобразили стадионы и закраснели разом, и слабо зашипели. В
небо один за другим взмывали пауки с заспанными скафами, на улицах стало
тесно от синих фургонов для перевозки, импатов, эфир наполнился
хрипловатыми голосами - взволнованный галдеж, в котором трудно было
разобрать что-нибудь, кроме общей растерянности и волнения. Давно, очень
давно не знал Сантарес тотального поиска, и хотя болезнь до сих пор
уносила ежедневно десятки жизней, к ней успели приноровиться, она уже не
так пугала. А теперь кошмар, казалось бы, прочно забытый, вернулся снова.
Люди вслушивались в голос диктора, погибшего от импатосудороги в последний
год Карантина, и говорили друг другу: