"Сергей Викторович Покровский. Поселок на озере [И]" - читать интересную книгу автора

- Нет, она добрая! Она пожалела меня. Меня связали старики и пустили
по реке, а она спасла меня и вытянула лодку на берег. Сама сказала.
Лицо Гунды немного посветлело, но она все еще хмурилась.
- Боюсь, - тихо прошептала она.
- Не бойся! Уоми ее отыщет. Уоми приведет ее к тебе.
- Откуда?
- Там! - сказал Уоми и ткнул пальцем на север. - Откуда осенью летят
лебеди и гуси.
Гунда задумалась.
- Подожди! - сказала она. - Теперь уже скоро осень. Никто не ищет
невест в конце лета. Весной, когда сойдет вода, тогда будешь искать.
Уоми сел на большой камень у входа и задумался.
Задумалась и Гунда. Она смотрела в ту сторону, куда показал Уоми, и
на глазах ее блеснули слезы. Сердце ее сжималось, тревога и страх охватили
ее. Для Гунды девушка, которая приснилась ее сыну, была настоящей, живой
девушкой, которая собирается отнять у нее любимого сына.


Утро в хижине Гунды

- Уоми, есть рыба!
Тэкту стоял у входа в хижину и ждал. Еще ранним утром съездил он на
тот берег, где в маленьком заливчике поставил свои сети. Рыбы он привез
много и теперь приглашал брата отведать его добычи.
Хижина, где жила семья Гунды, была немного меньше, чем у Мандру. В
ней жил, кроме детей Гунды, еще дед Аза - старик с длинной седой бородой.
Посередине дымил очаг - площадка, обложенная кругом серыми плитами
известняка.
У очага стоял вкопанный в землю обрубок с грубо выточенной человечьей
головой. Это был домашний идол, покровитель дома, в котором обитала душа
давно умершей прабабушки Орру.
На голове божка можно было заметить две ямки, изображающие глаза,
немного кривой нос, плотно стиснутые губы. Рук и ног ему не полагалось. Он
просто был вколочен в землю, стоял прямо, глядел всегда серьезно и даже
сердито на обедающих.
Несколько готовых к обжигу горшков сохли под самым потолком, надетые
на концы воткнутых в стену сучков.
Дрова на костре уже сгорели. На очаге оставалась груда тлеющего жара.
Рядом, в плетеной корзине, шевелилась недавно принесенная живая рыба.
Обедающие выбирали то, что по вкусу, и кидали прямо на пылающие угли.
Рыба билась, подскакивала и снова падала в огненное пекло. Щуки,
лещи, окуни и стерлядки, упавши на бок, быстро поджаривались с одной
стороны, в то время как другая оставалась еще сырой. Длинными палочками
сидящие у костра переворачивали их на другой бок. Когда обе стороны рыбы
вместе с кожей и чешуей обугливались дочерна, ее вынимали и ели, счистив
обгорелые места.
- Садись, - сказал дед Аза, когда Уоми, согнувшись, вошел в хижину.
Брови у старика нависали над самыми глазами, и потому, может быть, он
казался более суровым, чем был на самом деле.
Есть Уоми не хотелось, но приглашения деда ослушаться было нельзя. Он