"Александр Покровский. Бортовой журнал 2" - читать интересную книгу автора

Что такое политика? Ой, ребята, ну и вопросы! Я-то, грешный, думал, что
всем все давно известно. Ложь, конечно. Маленькая, большая, повседневная,
крупная, мелкая. Политика лишена совести. Нет там такого института -
института совести. Совесть - прочитай по слогам: "со", а потом - "весть".
Это значит, как говорит наш Коля, что ты с вестью заодно. А весть - это не
твое. Это тебе послали, дали, вручили - пользуйся.

* * *

Этого цыпленка нам принесла Лара. Маленький такой, желтенький.
Мы посадили его в коробочку и кормили пшеном.
А попку мы ему мыли под горячей водой. Подставляли ее под кран. Моем, а
он орет.
Он очень любил сидеть на голых ногах. Придет кто-нибудь, сядет за стол,
а он тут как тут - прибежит со всех ног и усядется на ногах, а потом
пригреется, нахохлится, опустится на живот и задремлет.
А потом он подрос и любил взбираться на плечо. Там он усаживался и
начинал теребить клювом сережки, если сидела дама, и пощипывать мочку уха,
если мужик.
Я его однажды посадил на солнце, так его так разморило, что он сидел,
сидел, клевал носом, а потом как рухнет клювом в подоконник, и ослабел,
растекся по нему- крылья, голова и ноги - все в разные стороны. А я
испугался - думал, сдох - и тронул его. Тут-то я и увидел, как этот орел
просыпается. Он просыпается, как человек, которого внезапно толкнули - то же
взбалмошное выражение и практически тот же крик.
Очень он не любил, чтоб его в кладовке закрывали. Мы его там на ночь
помещали. Он вечером сидел рядом, крепился, да нет-нет и свалится, засыпает,
значит. Тогда мы ему и говорим: "Иди в кладовку!" Что тут поднимается,
возмущение: "Ко-ко-ко! Как. кая кладовка! Все здесь, а я туда? Фигушки!" -
ну тогда его за шкурку и за дверь.
Повозится там, повозится и затихнет.
А еще я ему дождевых червей набирал. Очень он их любил, орал от
счастья, а потом схватит червяка и давай его об пол бить, прежде чем
проглотить.
Всех приходящих встречал у двери, хлопал крыльями и вопил от восторга.
Потом подрос - куда ж его, почти петух.
Пошли пристраивать.
Поехали в Репино. Там ходили по старушкам и спрашивали: "Не возьмете ли
к себе нашего петушка?" Одна согласилась.
Мы помялись и говорим: "Только не ешьте его. Ладно? Он у нас ручной!"
И нам обещали его не есть.

* * *

Считаю ли я, что наше государство имеет форму неустойчивую, склонную к
агрессии, метастазированию; что просто нет зон, где мы можем сохранить
идентичность, свою свободу, свою искренность? Да, я так считаю. Могу даже
прокричать это, если кому-то это не слышно.
В наших отношениях с государством нет симбиоза гриба и водоросли. Одно
не питается другим, создавая первому благоприятные условия для