"Возвращение мертвеца" - читать интересную книгу автора (Сэйнткроу Лилит)Глава 24Полиамур жила как раз на границе между районом Тэнк и финансовым центром города. Разумеется, она просто обязана была находиться поближе к своим клиентам; а ее клиентам полагалась иметь тугие кошельки. За свидание с Полиамур или ее девицами требовалось выложить такую сумму наличными или в кредит, которая заставила бы задуматься самого Люцифера. Нас явно ожидали, поскольку линии защиты пропустили нас беспрепятственно; Джейс на секунду задержался, чтобы занести наши данные в компьютер, и вскоре нам было разрешено опуститься на стоянку, расположенную на крыше. Был день, ярко светило солнце, и на стоянке не было ни одного воздушного авто, кроме черного сверкающего «лимузина». Я немного постояла, осматривая крышу и проверяя ее энергетику. Все было надежно защищено, и в смысле магии, и в смысле электроники; не хотелось бы взламывать такую защиту. Выход на крышу напоминал небольшой бельэтаж, отделанный каменными плитками и хорошо освещенный; вниз вели лестницы. Мы с Джейсом переглянулись, и я резко встряхнула правую руку. Кажется, она опять начала сжиматься. Плечо немного заныло; может быть, демонский знак ввела в заблуждение тонкая оболочка спокойствия, окутавшая мое обычное состояние тихой паники. Спустившись по лестнице, мы подошли к роскошной двери из красного дерева. На одной ее половине была вырезана Венера, безмятежно взирающая на нас, на другой – Персефона с ее цветком померанца. Обычный человек принял бы эти рисунки за таинственное, чудесное произведение искусства, но обученный маги псион точно знал, что это такое. Секс-ведьмы поклонялись двум божествам – Эросу и Танату; согласно их религии, жизнь тесно переплетается со смертью, боль превращается в наслаждение и рождает энергию; это самое секс-ведьмочки и предлагали своим клиентам – вот вам и вся тайна. Некоторые ученые-теоретики утверждают, что секс-ведьмы – это переход от седайин и хилеров к некромантам, вхожим в царство смерти. Лично я так не думаю. С другой стороны, нельзя сбрасывать со счетов притягательность секса. Это скажет вам любой псион, который постоянно сталкивается с самыми потаенными желаниями человеческого тела и психики. Секс был самой незначительной услугой из тех, которые предлагали секс-ведьмы. Полное освобождение, наслаждение, возможность удовлетворять самые скрытые, самые невероятные желания и фантазии, приятное общение, показная ранимость – секс-ведьмочки владели всеми возможными способами ублажения человеческой психики, всеми видами секса для достижения одной цели – ублажить, успокоить, воодушевить, ободрить, внутренне освободить. За такое люди выкладывали мешки денег, превращая Дом секс-ведьмочек в главный источник доходов Гегемонии. Под потолком горели лампы дневного света, которые по сравнению с сияющими серебряными светильниками казались тусклыми газовыми фонарями. Вдохнув, я почувствовала запах благовонной смолы, секса и гашиша. – Великолепно, – пробормотал Джейс. – Единственный раз попал к Полиамур, и то днем. Я засмеялась. Мой смех эхом разнесся по отделанному кремовым мрамором помещению. – Могу себе представить, во что превращаются эти ступени, когда идет дождь. – Становятся скользкими. Но подумай о возможностях. – Сломанные руки и ноги. Пробитые черепа. Усилием воли я прогнала смех. Джейс хмыкнул. – Тебе не хватает воображения. – Хватает, даже с избытком. Я уже давно привыкла к таким маленьким перепалкам – они позволяли нам сбросить напряжение. Но тут дверь, издав театральный скрип, начала медленно отворяться; в щель проник свет. Мы ждали; я сжимала рукоять меча. Джейс издал звук, отдаленно напоминающий тихий свист. Дверь широко распахнулась, и за ней возник тускло освещенный коридор; вдоль его стен, увешанных красными бархатными драпировками, выстроились прекрасные мраморные статуи. Коридор выходил в зал, посреди которого стоял трансвестит Полиамур, самая знаменитая секс-ведьма нашего поколения. Высокого роста, лицо словно вырезано искусным скульптором, нежнейшая кожа, длинные черные локоны и потрясающие серые глаза, обрамленные пушистыми иссиня-черными ресницами. Из-под бледно-розового шелкового платья виднелись великолепные длинные ноги. Полиамур была босиком; ее ступни оказались на удивление маленькими, ногти были выкрашены в темный кроваво-красный цвет. На тонкой щиколотке – изящная золотая цепочка, в прелестных ушках – золотые серьги-кольца. На левой щеке сверкал вживленный в кожу рубин, расположенный так, чтобы любой датчик мог засечь вставленный в него мощный защитный чип. Если бы рядом с Поли кто-то выстрелил из пистолета или винтовки или если бы с рубином что-то произошло, немедленно сработал бы автоматический вызов полиции. Помимо этого, в компьютерной базе данных было особо отмечено, что Поли – секс-ведьма с государственной лицензией, имеет право не подчиняться некоторым законам, обязательным для остальных псионов, и, кроме того, за ее убийство полагается десять лет лишения свободы. Секс-ведьмы приносили Гегемонии достаточно большой доход, поэтому их тщательно охраняли – это вам не пятьдесят лет до и после выхода Указа, когда из-за жестокого обращения секс-ведьмы находились на грани вымирания; нужно сказать, что с ними обращались гораздо хуже, чем с остальными псионами – например, их можно было покупать и продавать, как скот. Полиамур вздохнула, и под платьем обрисовались две довольно плоские груди. Интересно, это накладные или она принимает какие-нибудь гормоны? Ее энергия коснулась сначала моей, затем энергии Джейса. Знакомый запах секс-ведьмы – секс, душевная ранимость и чистый и сладкий, как сахар, запах мускуса – исходил от нее волнами. «О, Анубис, а она сильная». – Данте Валентайн. И Джейс Монро, – сказала Полиамур и слегка склонила голову набок; ее золотые серьги тоненько зазвенели. – Я знала, что вы ко мне придете. В новостях уже сообщили о смерти Эрана Хелма. В ее тихом бархатистом голосе слышались наигранные строгие нотки; для женщины он был слишком низок, а для мужчины слишком высок. Я фыркнула. В зале пахло как-то странно: сильный запах духов не мог перебить острого запаха страха. На шее Полиамур сверкнуло серебряное украшение. Порывшись в кармане, я извлекла оттуда порванное серебряное ожерелье с амулетом. «Тиг ведом деум». От моего голоса зашелестели красные драпировки. Забылась, нужно быть внимательнее. Полиамур смертельно побледнела и попятилась. Затем подняла руку и дотронулась до своей шеи. Не будь у меня острого демонского зрения, я бы этой серебряной вещицы не заметила. Вот же она: на тонкой серебряной цепочке – амулет в виде карты пик. Я ликовала – свое место занял еще один кусочек мозаики. Я подхожу все ближе к раскрытию тайны. «Ты рада, Кристабель? Я вспоминаю и заставляю вспоминать других. Счастлива ты наконец, черт бы тебя побрал?» – Вы не были одной из нас, но вам все известно. – Голос Полиамур уже не был таким строгим и безжизненным. Она бросила на меня быстрый взгляд. – Думаю, вам следует войти. – Я тоже так думаю, – сказала я и вошла в зал. Джейс последовал за мной. – В общем, так, – сказала я Полиамур. – Либо вы что-то знаете и расскажете нам, либо станете следующей жертвой. Если первое, то я вас арестую. Если второе – вам уже никто не поможет. Полиамур неискренне рассмеялась. Затем, повернувшись на босой пятке, направилась в глубь зала. – Мне говорили, что вы очень прямолинейны. По-моему, это еще мягко сказано. – Одной из жертв стала девушка из вашего заведения, – сказала я, идя за Полиамур. – Почему вы это от нас скрывали? На секунду обернувшись, она бросила на меня хмурый взгляд. Бедрами она раскачивала, как настоящая женщина. Я оглянулась на Джейса; тот был в явном замешательстве. – Вы учились в «Риггере», – сказала Полиамур. – И знаете, что от привычки молчать трудно отделаться. Я ничего не знала о смерти Урсулы, пока Эдвард не показал мне фотографии. И тогда я все поняла. – Что вы поняли? Полиамур двигалась медленно; мы с Джейсом шли за ней, драпировки заглушали звук наших шагов. Деревянная дверь тихо закрылась за нашей спиной. – Предлагаю выпить кофе. Мы ведь цивилизованные люди. Полиамур явно справилась с собой. Ее голос вновь стал ровным; однако ее аура продолжала тревожно перемещаться, поэтому моя энергия нежным прикосновением поспешила ее успокоить. В некоторых кругах секс-ведьм по-прежнему называли попрошайками; дело в том, что природные физиологические процессы, связанные у них с выработкой энергии, вызывали резкий и бурный прилив эндорфинов, иначе говоря, гормонов счастья, что и превращало секс-ведьмочек в людей легко ранимых и вечно выпрашивающих энергию. Я, как полудемон, обладала таким запасом энергии, какой большинству секс-ведьм и не снился; но если Полиамур не будет хватать энергии, она не сможет четко отвечать на мои вопросы, поэтому с ней нужно держаться осторожно и очень ласково. Если уж мне приходилось строго следить за собой при общении с нормалами, что же говорить об исключительно чувствительных секс-ведьмочках? За первым залом последовали другие. Я успела заметить множество круглых диванчиков; в бликах света мелькали отдельные детали: большая арфа, блестящие зеленые листья какого-то растения, белый персидский кот, спящий на черной бархатной подушке. Честно говоря, я уже начинала скучать. Словно прочитав мои мысли, Полиамур рассмеялась. Ничего не скажешь, она ловко умела изображать смех. – Эти комнаты – всего лишь приемные. Вы когда-нибудь бывали у нас в Доме, мисс Валентайн? – Зовите меня Дэнни, – машинально ответила я. – Нет. Я видела бордели и дома терпимости, но в вашем Доме бывать не приходилось. У вас очень красиво. Полиамур величественно кивнула. – Мои личные апартаменты находятся в нижних этажах. Если не возражаете. – Почту за честь. – Внезапно я поняла, что так сильно меня беспокоит. – А где ваши охранники? Я думала, Дом внутри тоже следует надежно охранять. – К чему охрана, если меня преследует сама Данте Валентайн? – обиженным тоном сказала Полиамур. – Сегодняих нет. По личным соображениям я решила сохранить ваш визит в тайне. В конце очередного зала перед нами распахнулась дверь, и мы увидели лифт. Я судорожно сглотнула; Джейс взял меня за локоть. – Кроме того, я и сама кое-что умею. У меня есть талант к предвидению. Иногда он оказывается очень кстати. Мы вошли в кабину лифта. Аура Полиамур прижалась к моей ауре; в воздухе густо запахло шаманом, секс-ведьмой и полудемоном. Двери лифта закрылись. В другое время я бы обнажила меч и оружием проложила себе дорогу на свободу, прочь из закрытого пространства, но сейчас приходилось стиснуть зубы и терпеть. Мои кольца сверкали и отбрасывали искры. Пальцы Джейса, стискивающие мой локоть, немного ослабли, но затем впились мне в руку с новой силой. Незначительная боль, но она мне помогла. Полиамур внимательно разглядывала мое лицо. Мы стояли почти вплотную, и мне была хорошо видна линия ее подбородка – слишком сильного для женщины. Под правым ухом виднелся старый шрам, спускающийся до подбородка. Лоб немного широковат, зато глаза поистине прекрасны. – Вы очень красивы, – сказала мне Полиамур. – В нашем заведении вы бы не сидели без работы. Я вымученно улыбнулась. Наверное, она не поняла, что у меня изменены гены. С другой стороны, она прекрасно видит черное пятно на моей ауре. «Спасибо за комплимент, но мне такая работа не нужна. Не хочу быть похожей на тебя». – Не думаю, что кому-то захотелось бы трахать некромантку. «К тому же я не могу думать ни о чем, кроме мертвого демона и его объятиях». Полиамур нисколько не смутилась. – Ошибаетесь. В это время лифт остановился, и двери мягко открылись. Забыв о вежливости и хороших манерах, я первой вылетела из кабины, отбросив руку Джейса; все же я была благодарна ему за поддержку. Этот зал был совсем простым – с обычным деревянным полом и белыми стенами. В окна лился солнечный свет, смягчаемый кисейными занавесками. Я заморгала, зрачки сузились; я почувствовала запах кофе. Открыв простую деревянную дверь, Полиамур ввела нас в большую комнату, где мы увидели камин, огромную смятую постель, две обитые голубым ситцем кушетки, старый персидский коврик и женщину, на которой не было ничего, кроме ошейника с длинной цепью. Стоя в маленькой кухоньке, женщина наливала кофе из серебряного кофейника. – Прошу садиться. – Быстро пройдя через комнату, Полиамур забралась с ногами на кушетку. – Диана принесет нам кофе. Я села, положив меч на колени. Взглянула на Джейса и увидела, что он ухмыляется. Джейс остался стоять, скрестив на груди руки, всем своим видом показывая: он начеку. – Полагаю, нам следует начать с самого очевидного, – сказала я. – Кто-то убивает членов «Черной комнаты». Зачем? Полиамур изящно пожала плечами. Шлепая босыми пятками, в комнату вошла голая женщина, неся в руках серебряный поднос, молча взглянула на Полиамур, и та едва заметно кивнула. – Сливки? – спросила женщина, становясь на колени, чтобы поставить поднос на низкий столик из эбенового дерева; ее груди мягко колыхались, смутно виднелся лобок, по плечам рассыпались длинные каштановые волосы. Она тоже была секс-ведьмой – на щеке женщины сверкал рубин. Казалось, собственная нагота ничуть ее не беспокоила; пародия какая-то, честное слово. Ее аура была тихой, как тлеющие угольки, и сытой, но, коснувшись моей ауры, начала делать призывные движения. – Сахар? – Только сливки. «Если это представление разыгрывается ради меня, Поли, то я очень тебя разочарую. Даже когда я была человеком, на подобные штуки я не реагировала». Женщина вопросительно взглянула на Джейса, но тот молча покачал головой. Голая протянула мне старинную серебряную чашку, наполненную дорогим кофе с цикорием, поверх которого плавала целая башня из сливок. Приготовив кофе для Полиамур, она протянула ей чашку, после чего замерла, сидя на корточках и ожидая приказаний. – Можешь идти, Диана. За меня не беспокойся. Приходи через два часа. И Поли махнула рукой, отпуская женщину. Та молча поклонилась; волосы упали ей на лицо. Затем она поднялась, подхватила свою цепь и вышла, тихо прикрыв за собой дверь. Услышав звук закрывшейся двери, Полиамур съежилась. – Полагаю, вы хотите узнать, кто его остановил. – Отличный кофе, – сделав глоток, сказала я. В ответ на комплимент Полиамур слегка кивнула. «Пора приступать к делу». – Чем больше я буду знать, тем скорее прекратятся убийства. – Не думаю, что они когда-нибудь прекратятся, – сказала Полиамур и положила ногу на ногу; на ее лбу выступили крупные капли пота. Интересно, она бреется или употребляет гормоны, чтобы на подбородке не росла щетина? – Возможно, во всем виноват злой рок. Вы верите в судьбу, Данте Валентайн? Я пожала плечами. – Не более чем любой некромант. Полиамур коротко рассмеялась. – Забавно. Один раз я оказалась замешанной в убийстве офицера Гегемонии. Вы меня арестуете? Пришла моя очередь смеяться; мой смех ударился о пол и разбился на мелкие кусочки. – На кой черт? Слушайте, это правда, что кто-то из псионов намеренно стал пожирателем и убил директора на дуэли? – Вполне возможно, – ответила Полиамур, передернув плечами. У меня затрепетали ноздри. Я видела ее страх, который ходил волнами, как тепло. Страх секс-ведьм имеет запах, от него пахнет тонкими духами и желанием – феромоны действуют на каждого, кто находится возле секс-ведьмы. Людям и нихтвренам этот запах нравится, псионы крайне чувствительно реагируют на феромоны страха или возбуждения; оборотни и кобольды на секс-ведьм вообще не реагируют. А я? Я с трудом отвела взгляд от горла Полиамур, где пульсировала тоненькая жилка. От секс-ведьмы пахло пищей. И еще – совсем слабо – амберным мускусом и жженой корицей, и я вспомнила объятия Джафримеля, его долгий, протяжный вздох, когда он зарылся лицом в мою шею, и привкус демонской крови, от которой рот словно опалило огнем. «Этого не может быть. На меня действует энергия и химические вещества. Она просто напугана». Полиамур дотронулась до амулета на шее. Затем сжала его пальцами, дернула посильнее – и, сорвав с шеи, протянула мне. – Они положили этому конец, – сказала она, переводя взгляд с ожерелья на меня и обратно. – Или это сделал Келлер. Я дышала часто, стараясь не втягивать в себя сладостный, наэлектризованный, вкуснейший аромат. – Келлер? Поли скривила рот. – Наш бесстрашный вождь. Я… Ее начала бить дрожь. Внезапно Полиамур сняла ноги с кушетки, поставила чашку с кофе на поднос и резко вскочила. Она сделала всего одно движение, но я уже поняла, что она отлично владеет боевыми искусствами. Странно, обычно секс-ведьмы не вступают в драку; страх превращается у них в желание, лишая их возможности защищаться. – Вы же знаете, – прошептала она. – Знаете, как это было ужасно. Я сглотнула. Кофе во рту превратился в пепел, но его вкус ощущался сквозь соблазнительный запах. Может быть, поэтому нам его предложили? – Меня сажали в клетку четыре раза. Я слышала, секс-ведьмам приходилось еще хуже. – Еще как. Полиамур махнула рукой, расхаживая взад и вперед по комнате. Не чувствуя запаха ее духов, я наконец-то смогла свободно дышать. – Еще как. Нас имели, кто как хотел, не спрашивая, нравится нам это или нет, Валентайн. Но это еще цветочки. Самое страшное – это когда подонок лапал твой разум, пока он или кто-то из его прихвостней втыкали в тебя все, что им вздумается. Если ты секс-ведьма, то рано понимаешь, что тело способно предавать; разум, вот что нужно сохранять в неприкосновенности. Свою душу. Чувствовать, как этот жирный червяк копается в твоем разуме… Поли одним движением отбросила назад свои густые локоны. Ее била крупная дрожь. – Sekhmet sa'es, – прошептала я. Что и говорить, за те годы мой разум почти не пострадал. Пусть он превратился в выжженную пустыню, но все же эта пустыня была моей. Как там говорится в старой легенде? «Почему ты поедаешь собственное сердце? Потому, о король, что оно горько на вкус, и потому, что это мое сердце». Даже в самое страшное время меня спасали книги. Живительные зерна бессмертных историй не давали мне забыть о том, как любил меня Льюис и какой сильной должна я стать, чтобы выжить. Мои книги и мой бог, неиссякаемые источники силы, создающие неприступную крепость моего разума. Да, все-таки мне повезло. Повезло. Никогда не думала, что приду к такому выводу. Полиамур обернулась к нам. Черты ее лица заострились; глаза превратились в черные щели. – Я рано поняла, что нужно быть сильной. Или завести себе сильного покровителя. Вы мне поверите, если я скажу, что до сих пор страдаю от ночных кошмаров? – Поверим, – сказала я и перевела взгляд на каминную полку, над которой висел великолепный, бесценный черно-белый рисунок Мобиана. Художник изобразил обнаженную женскую спину с вытатуированным на ней взлетающим драконом. Держу пари, это был оригинал. Женщина была совсем как живая. Я могла бы смотреть на нее часами. – Поверим, – повторила я. – А поверите вы в то, что я всегда испытывала чувство вины? – хрипло спросила Полиамур, сделав ударение на последнем слове. Боль от моего собственного стыда сразу улеглась. Все еще чувствуя запах ее страха, я усилием воли усмиряла свое бешено стучащее сердце. «Если бы я могла, Поли, то давно бы уже оставила тебя в покое, чтобы ты могла обо всем забыть. Ибо я, как только дело закончится, забуду обо всем, и в первую очередь об этой трижды проклятой школе "Риггер-холл"». – Поли, мне нужно знать, кто это сделал. И что именно вы сделали. И почему глифы пожирателя могут вас защитить. Она опустила голову; пышные волосы упали ей на лицо. Внезапно в наступившей тишине я услышала ее дыхание – она дышала, как загнанная лошадь; ее страх поднимался волнами, как жар от асфальта, аура окрасилась в голубые и фиолетовые тона и дрожала. Не помня себя, я вскочила с кушетки, забыв о своем мече. Я медленно подошла к Поли и протянула к ней свою ауру; мои кольца сверкали. Когда края моей золотистой ауры коснулись Поли, произошло нечто удивительное: ее аура рванулась мне навстречу – классическая реакция секс-ведьмы. Им нужно питание, либо от секса, либо от энергии; чистая энергия обычно рождает в них желание. Вот почему секс-ведьмы так уязвимы – их тело постоянно умоляет дать ему энергию, превращая их в рабов своих желаний. От запаха Поли у меня начала кружиться голова, но на помощь пришел мой демонский запах – огненный и крепкий, как хороший бренди. «О боги, от этого можно опьянеть!» Я забыла, кем я теперь была. Забыла, во что меня превратил Джафримель. Внешний слой моего биополя рухнул, и из-под него начала сочиться тоненькая струйка энергии – словно масло потекло в стакан. Полиамур откинула голову. Она была выше меня ростом, но я легко дотянулась до ее шеи и схватила ее за руки своими сильными, мозолистыми, смуглыми руками демона, привыкшими к рукоятям ножей и мечей. Потом моя аура окружила Поли, наполняя ее вены огненно-жгучей живительной энергией. Веки Полиамур затрепетали, и она издала короткий стон, не в силах противиться натиску. «Интересно, как я выглядела, когда Джафримель превращал меня в демона?» – подумала я и сразу прогнала эту мысль. По телу разливалось наслаждение, пронизывая его до самых костей. Оно было как крепкое вино; такого восхитительного, пьянящего чувства я не испытывала ни разу в жизни. И все же я сохраняла ясность мысли. Осторожно и ласково, словно перышком, я провела своей энергией по спине Полиамур. Она снова застонала и прижалась ко мне бедрами. Я держала ее за шею, купаясь в волнах наслаждения. Другой рукой я коснулась ее подбородка, который оказался на удивление нежным и мягким. Я провела пальцем по шраму на ее скуле. Кожа Полиамур была совершенна; веки секс-ведьмочки вновь затрепетали, ее ресницы были густыми и темными, как у мальчика. «Я могу делать с ней все, что хочу». Эта мысль сразу привела меня в чувство. У меня была власть, самая настоящая власть, а Полиамур была беззащитна, совсем как мы перед Мировичем. Внезапно я очнулась. «Нет. Я не стану этого делать. Я хочу ей помочь. Черт возьми, я просто пытаюсь ей помочь!» Медленно выдохнув, я отстранилась от Полиамур, прекратив воздействие своей энергии, и стала ждать, когда секс-ведьмочка перестанет дрожать и сможет удерживать равновесие. Она стояла, прислонившись ко мне. Я чмокнула ее в щеку, ощутив запах мускуса, смешанный с запахом человека. Приятный запах, но страх Поли уже прошел, и я почувствовала, как по моим нервам разливается волна неясного, смутного удовольствия. «Так вот что испытывают демоны, когда пугают нас!» Наверное, то же самое испытал Джафримель, когда напугал меня при нашей первой встрече. – Ну вот, – буркнула я. – Так лучше? Полиамур захлопала ресницами, постепенно приходя в себя. Затем она резко отстранилась, и я, убрав руки, вернулась на свое место. Джейс стоял, внимательно разглядывая рисунок Мобиана. Он не покраснел, но я чувствовала, как от него пахнет возбуждением. Не такой приятный запах, как у Поли. Плечо не болело – знак словно затих. Я взяла в руки чашку с кофе и вдруг замерла, едва поднеся ее ко рту. Внезапно все прояснилось – я поняла! «Как, вы его не воскресили?» «Ты не бросишь меня в одиночестве скитаться по земле!» «Накорми меня». Секс-ведьм нужно кормить. Как и меня; слава богам, я могла питаться человеческой пищей. Джафримелю нужна была кровь. В Нуэво-Рио он ходил есть на скотобойню. «Не хочу, чтобы ты видела, как я ем». Его голос, знакомый и темный, как виски. Я уставилась в свою чашку. Полиамур стояла к нам спиной, дыша тяжело и прерывисто; однако ее аура уже успокоилась. Проглотив комок в горле, я хрипло повторила: – Мне нужно знать кто. Мне нужно знать, как вы это сделали. И почему считаете, будто глифы пожирателя могут вас защитить. Коротко рассмеявшись, Полиамур резко обернулась. – Хорошо, я расскажу все, что знаю. В конце концов, вы же заплатили, устроив это маленькое представление. «Которое тебе очень понравилось». Как, впрочем, и мне. – Черт бы тебя взял, Себастьяно, ты ведь можешь стать следующей жертвой! Вместо того чтобы липнуть ко мне, лучше расскажи все, что знаешь, а то я трахну тебя как следует, только с другого конца! Полиамур дотронулась до серебряного амулета, который сверкнул в ее пальцах, словно отравленная стрелка. – Я уже мертва. Мы не смогли убить Мировича, мы же были просто детьми. Это Келлер придумал, чтобы каждый… взял себе по кусочку. – Рука Поли дрожала, и вместе с ней дрожал амулет, сверкая серебряными искрами. – Мне известно не все, Валентайн. Я должна была провести их мимо охраны в личные покои Мировича. Келлер не смог бы справиться с ним в одиночку. Никто не желал вызывать его на поединок пожирателей, ибо никому не хотелось становиться пожирателем, которого все презирают и преследуют. И тогда Келлеру пришла в голову одна идея: каждый из нас станет пожирателем частично. Я заморгала. «Так вот почему расследование держалось в тайне». Если бы стало известно, что нескольким псионам Это было бы почище бунта учеников в ответ на безобразия директора. Вот если бы он публично обливал нас грязью, тогда никто бы и ухом не повел. Псионов уже тогда ненавидели почти везде, и только кое-где – терпели. Гегемония в нас нуждалась, и потому нас защищал закон, но публичность – это уже совсем другое. В животе начались спазмы. Это была просто жизнь в реальном мире, только меня от нее тошнило. Когда директор издевается над детьми, это нормально, но когда дети восстают против директора – это уже неприемлемо. Ибо если псион научится убивать еще ребенком, что с ним будет, когда он вырастет? Нет, такого опасно оставлять в живых. Логично, не так ли? Джейс слегка шевельнулся. Я сразу поняла, чего он хочет, словно он телепатически передал мне свою мысль. – Кто такой этот Келлер? – Келлерман, – ответила Полиамур и вздохнула. Это имя мне ничего не говорило. – Наверное, мы с ним не встречались. В голосе Полиамур слышался явный сарказм, когда она, стараясь меня не обидеть, ответила: – Сомневаюсь, что вы бы его вспомнили, даже если бы вы и встречались. Он умел казаться незаметным. – Келлерман? Полиамур вздрогнула – я не обратила внимания на свой голос: от его звука звякнула посуда на подносе, скрипнул столик, крякнули стены и шевельнулись занавески на окнах, от которых на стенах задвигались тени. Интересно, что сейчас чувствует Полиамур? Борется с желанием броситься к моим ногам и раболепствовать? Я подавила дрожь. Слава богам, что я не родилась секс-ведьмой и не попала в бридеры. Или в колонию. Или еще что-нибудь, что могло бы со мной случиться. И все же… может, стоит ее попугать, совсем легонько, чтобвновь ощутить на себе прикосновение ее восхитительной энергии? – Это прозвище. Келлерман Лурдес. Его родители были новохристианами, погибли в автокатастрофе – Полиамур тихонько вздохнула. – Что еще вы хотите знать? – Откуда взялись глифы пожирателей? Кто еще участвовал в заговоре? Разгадка начинала вырисовываться все ярче, словно предмет, медленно всплывающий на поверхность прозрачно-чистой воды. И все же мне не хватает некоторых деталей, чтобы картина прояснилась окончательно. – Это знал только Келлер. Мы встречались в старом шлюпочном сарае у озера – помнишь ту халупу? Каждый из нас знал в лицо только того, кого сам завербовал; всех знал один Келлер. Он очень серьезно относился к конспирации. Меня завербовали лишь для того, чтобы я провела Келлера и остальных мимо охраны. – Остальных? «А я-то думала, что она выложит мне все, что знает и чего не знает об этом Келлере и Мировиче», – кисло подумала я. Но Полиамур была бледна и дрожала, и упасть ей не давала только моя энергия. Если уж от моих собственных воспоминаний у меня открывались и кровоточили несуществующие раны на спине, а Эдди начинал дрожать с головы до ног, что же говорить о легендарной Полиамур, которая и так уже натерпелась достаточно? Нужно ее приласкать, пусть отдохнет хотя бы несколько секунд. В конце концов, я тоже не железная и имею право выкинуть что-нибудь эдакое просто так, чтобы забыться. Я ведь никогда не признавала секс за деньги, никогда. До сегодняшнего дня. Думаю, Урсула была одной из них. Возможно. Не знаю. В темных глазах Полиамур стояли слезы, бархатный голос дрожал. – Ты с ними не пошла? Но как тебе удалось отключить систему защиты и… – Он любил оргии. – При упоминании имени Мировича Полиамур перешла на шепот; в воздухе чувствовалось такое напряжение и мука, что он начал кровоточить. – В общем, я принесла ему свежее мясо и привела с собой Келлера. Нужно было подойти к нему поближе и… – Sekhmet sa'es, – прошептала я. – Ты привела с собой приманку и Келлера. Она кивнула. – Как только мы миновали линии защиты, Келлер снял с себя ошейник и подождал, пока я снова замкну цепь. Потом я потащила приманку – это была магиня, Долорес Ансьен-Руис, она ни о чем не догадывалась. Ненавижу себя. Мирович занимался ею, когда Келлер начал исполнять свой… план… а я следила за системой защиты. – Полиамур с ужасом взглянула на свои изящные пальцы, словно они были чужими. – Ненавижу себя, ненавижу. Нужно идти до конца. – Почему? – спросила я. Полиамур повела плечами. – Через два года Долорес покончила с собой. Ей было одиннадцать, когда она повесилась. Дерьмо! А я-то собиралась расспросить и ее. Чтобы повесилась одиннадцатилетняя девочка… Я отогнала от себя эту мысль. – Потом я тащила ее из спальни директора, а она заходилась криком. Они пробежали мимо меня – на них были глухие маски, но Урсулу я узнала. И Эрана. И Холлина. – Холлина? Холлина Сьюкроу? Вот его я знала, во всяком случае, много о нем слышала. Я взглянула на Джейса – он был бледен, лоб покрыт каплями пота. Да уж, тяжело все это слышать. Феромоны Поли действовали и на него. Интересно, а что он почувствовал, когда запахло ее страхом? – Именно. – Полиамур слегка вздернула подбородок. – Hу что, все? У меня важное свидание, не хочу опаздывать. «Можно подумать, оно для тебя важнее всего на свете». Хотя, скорее всего, Полиамур просто устала и решила нас выпроводить, чтобы забыть о страхе, сделавшем ее такой беспомощной. Взяв в руки меч, я встала и подошла к Полиамур. Не знаю, что было написано на моем лице, но она опустила глаза, и по ее телу пробежала чуть заметная дрожь. Удивительно, как ей удавалось передать полное подчинение всего одним, притом едва заметным движением. Хотелось бы мне иметь такое выразительное тело. Я остановилась в шаге от Полиамур. Мои ногти слегка царапнули ее руку, когда я взяла из ее слабых пальцев серебряное ожерелье с амулетом. Моя аура окутала Полиамур, и она томно вздохнула, качнувшись в мою сторону, словно хотела положить голову мне на плечо. Положив в карман второе серебряное ожерелье, я взяла Полиамур за шею, предусмотрительно держа между нами меч, и коснулась лбом ее лба. Кожа Полиамур пылала и все же была не такой горячей, как моя. Секс-ведьма глубоко вздохнула; я чувствовала запах человеческого дыхания, кофе и мускуса. Если бы я ее поцеловала, она растаяла бы в моих руках, а Джейс так и торчал бы возле кушетки. Для меня эта минута длилась долго, очень долго; а Поли… «Но я же хочу ее напугать. Только не думаю, что после этого смогла бы себя контролировать». Тут я сама испугалась, потому что поняла, до чего мне этого хочется и как вообще все это просто. «Да что со мной происходит?» Аура Полиамур стала золотистой, и я начала передавать ей свою энергию, забираясь все глубже и глубже, пока она не вскрикнула, а ее тело не начала сотрясать крупная дрожь. Внезапно мои пальцы, державшие ее за шею, стали крепкими, как железо. – Ну, вот и все, – прошептала я. – Теперь в течение нескольких ночей ты будешь сыта. Отдохни. И перестань терзать себя из-за Долорес. Я говорила прерывистым голосом, пытаясь справиться с собой. Мне это удалось. «Не буду этого делать. Никогда не буду использовать людей. НИКОГДА». «В самом деле? – раздался в ушах вкрадчивый голос моей совести. – А как насчет Джейса?» Я судорожно вздохнула. – Мне кажется, ты в этом не виноват, Бастьян. Многие дети кончали с собой, чтобы не быть изгнанными из школы. Кто знает, что пришлось пережить Долорес, прежде чем она помогла расправиться с Мировичем? Я говорила низким, переходящим в контральто хриплым голосом, который впивался в кожу Полиамур, пока я, свив ментальные нити в тугой узел, вливала в нее свою энергию. Теперь в течение нескольких дней Полиамур будет свободна; ей не нужно будет питаться. Тот заряд энергии, который я ей передала, продержится еще дольше, если она не будет творить заклинания; а если на нее нападут, она сможет за себя постоять. Малая плата за то, что она пережила по моей вине, но больше у меня ничего не было. Одно было несомненно: Полиамур не убийца. Секс-ведьмы никогда не становятся пожирателями. Их способность удерживать заряд энергии очень слаба, а получать энергию они могут только от секса. К тому же Полиамур не только не была убийцей, но даже не являлась прямой участницей заговора. В общем, она абсолютно чиста. Полиамур выпрямилась, и я убрала руку с ее шеи. – В следующий раз, Поли, когда тебе понадобится отдых, приходи ко мне. – Отойдя от нее на несколько шагов, я развернулась и взглянула на Джейса. – Пошли отсюда. Джейс направился к двери. Он уже взялся за ручку. – Валентайн! – внезапно окликнула меня Полиамур. Теперь ее голос не дрожал, а звучал звонко и уверенно. Я резко остановилась, но оглядываться не стала. Если бы я оглянулась, то совершила бы что-нибудь такое, чего делать было нельзя. Я крепко сжала рукоять меча. – Сучка ты. – Голос Полиамур ломался, как у мальчишки-подростка. – Спасибо. «Если бы ты знала, как мне хотелось тебя напугать, чтобы затем использовать твой страх, ты бы меня не благодарила». – Не за что. Я тронула Джейса за плечо, и мы быстро вышли из зала. – Придется опять ехать в лифте, – сказал он. Я вздохнула и закрыла глаза. Рука сама впилась в его плечо. Может быть, ему стало больно, но он не подал вида. – Не бойся, Дэнни. Я с тобой. Слышать это оказалось приятнее, чем я ожидала. – Хорошо. От моего низкого голоса Дом Полиамур слегка содрогнулся. «Чуть не случилось. Это чуть не случилось. Надо же, додумалась – пригласила ее к себе. Она секс-ведьма, ей это необходимо, а тебе?» По спине пробегала дрожь, кожа покрылась мурашками. «Нет. Я могу предложить ей помощь. И все. В качестве платы за то, что я с ней сделала и что хотела сделать. Я не демон. Я человек. Человек». Но эти дивные ощущения, это благостное освобождение от боли, этот чудесный запах страха, более сладостный, чем все, что я вдыхала за свою жизнь, не считая, конечно, запаха демона… Нет. Нет! Я человек, черт меня побери! И останусь им. Изменение генов не превратило меня неизвестно в кого и не превратит. Я всегда буду человеком. Изменилось только мое тело, все остальное осталось прежним. В самом деле? «О, Анубис, – взмолилась я, – не дай мне ошибиться». – Дэнни! – окликнул меня Джейс. – Да? – тяжело дыша, отозвалась я. «Не спрашивай меня ни о чем, Джейс. Не спрашивай, смогу ли я дать тебе что-то еще кроме того, что ты уже получил. Лучше всего, закончив с расследованием, отпустить тебя, чтобы ты жил своей жизнью. А я так больше не могу». Но Джейс снова меня удивил – уже в который раз. – Куда теперь? Постой, сейчас догадаюсь. Искать Холлина Сьюкроу. Я открыла глаза. Знак на плече болел, к спине прикасались чьи-то горячие пальцы. Мертвые пальцы. Пальцы Джафримеля. Может быть, он чувствует запах моего страха? Интересно, как он пахнет, мой страх? Нравится ему этот запах или нет? Теряет он от него голову? Усилием воли я прогнала эти мысли. – Все верно. Но сначала устроим рандеву с Гейб. «А потом я как можно скорее выясню, есть ли в Сент-Сити скотобойня. Мне срочно нужен бочонок свежей крови». От этой мысли на душе сразу стало легче. Но за первой мыслью пришла вторая, от которой у меня сжалось сердце. «А если я ошибаюсь? А вдруг, погрузив пепел Джафримеля в кровь, я его уничтожу? Что, если Люцифер солгал или я все поняла неправильно? Что, если он меня просто дразнит?» Ну, если он меня дразнит, то очень об этом пожалеет. Как только разделаюсь с убийцей, переворошу все книги о демонах и найду способ воскрешения. И уж после – никаких расследований. Как все-таки долго я тосковала, черт возьми. |
||
|