"Радий Погодин. Аптека для души" - читать интересную книгу автора

фантастической королевой.
- Чего же они обратно не вылезают? - спросил я.
- Вылезают. На ту сторону, во двор, - ответила мне заведующая. - Иначе
бы тут не протиснуться. Они же садятся читать куда попало. Дом рядом, а они
на кирпичах мокрых...
Я посмотрел на ее руки. Она спрятала их за спину.
Не знаю, какой была Александрийская библиотека, думаю, прекрасной,
белокаменной, над морем стоящей.

Я люблю, когда библиотекарша Ленинградского дома детской книги
Александра Александровна Платонова выносит мне книги из хранилища. Вкусы у
нас разные, но Александра Александровна ко мне снисходительна - взять книгу
из ее рук, сопровожденную ее замечательной улыбкой, и тут же начать читать в
свете ее улыбки - это драгоценно. Я думаю, когда наше общество станет
богатым, ведь поумнеет же оно наконец, оно позволит себе хорошо оплачивать
работу образованных, душевных, красивых библиотекарш. И не возникнет такой
дурацкой идеи, чтобы заменить библиотекарш на роботов. Книгу нужно давать из
рук в руки.
- От рук - доверие, - объясняла мне маленькому моя бабушка. - Даже
разум - он из рук Божьих.
Человек на своем пути к Богу раздваивается, растраивается, идет по
осыпям, по горным кручам и все же приходит к Божьему порогу. И оказывается,
это было так близко, и не в горной области, но в области сердца.
Мы с бабушкой читать не умели, но мы умели, не унижаясь, завидовать
грамотным и ждать своего часа.
Анекдот про жену большого начальника, которая надменно попросила в
книжном магазине дать ей "вот ту книгу - "Варвару ха-ха века" ("Варвары
века"), был отчасти и про нас с бабушкой, мы не были надменными, но мы были
варварами с голодными и жадными глазами. Мы жаждали книгу. Но книга нам не
давалась. Книга вообще не всем подвластна. Есть люди, которые читают много,
но как бы бесполезно: книги у них проходят ниже уровня разума, не принося,
как лимонад в жару, утоления жажды, только отрыжку при вытаращенных глазах.
В гостиной и в кабинете у моего дяди, у которого мы с бабушкой жили -
она по праву матери, а я по праву временного сироты, - стояли книги, много
книг. Сверкали золотые буквы на их корешках. Книги вызывали в моей голове
образы затянутых в ремни милиционеров и пожарных, сидящих на скамейках
конных пожарных экипажей. Иногда книги напоминали мне матросов с надраенными
пуговицами на черных бушлатах. Я хотел их схватить, но бабушка шлепала меня
по рукам. Она шептала глухо: "А что б не хватал. А вдруг это про плохое. Вон
какая черная. Всякие, брат, книги есть. Есть даже азиатские - про
колдовство".
Были книги светлые, были книги с черными тайнами, с проклятым знанием,
приносящим беду. В книгах было что-то от кладбища, их нельзя было трогать,
не помолясь. Их должен был давать и позволять ученый специалист, как
аптекарь свои пузырьки и пилюли. И когда мы с бабушкой уже научились читать
на курсах ликбеза, то и те книги, которые нам выдавала библиотекарша, мы
держали в руках, как бутылки с микстурой. Я, конечно, осмелел раньше бабушки
и, переворачивая страницы, слюнил все пять пальцев. "Опоросятился", -
ворчала бабушка.
Став школьником, я читал что попало и где попало: на крышах, на