"Радий Погодин. Полнолуние" - читать интересную книгу автора

во второй взвод к Степану. Настоящий командир Васькиного взвода ушел в
госпиталь подлечить язву желудка. Лейтенант Крикунов ухватил взвод за горло.
Оружие заблестело. Пряжки ремня на солдатских животах впились в пуп, не
болтались за ненужностью где-то там, ниже пояса. Во втором взводе та же
картина - у них настоящего командира давно перевели в разведбатальон
корпуса. Может быть, лейтенанты сговорились, может, такая у них была
психология, но скорее всего, их научили перед отправлением на фронт: хотите
быть командирами, сломайте солдата, тем более фронтовика, иначе вы не
офицеры будете, а дерьмо в хромовых сапогах.
И ничего-то они не знали о дорогах. Они ехали. Они были пассажиры. Не
видели они грядущего поворота, потому им и нужен был, как вхождение в войну,
"язык" живой и трепетный, чтобы пощупать, ощутить власть над страхом и
надеждой.
Васька же и другие разведчики не видели в офицерском желании никакой
логики. По дорогам "языки" идут, и толпами, и дисциплинированными
подразделениями с офицером и белым флагом. В плен идут - "Гитлер капут!"
- Неловко, - говорил Васька лейтенанту Крикунову.
- Перед кем неловко?
- Вообще. Цирк получается. Давайте я один схожу.
- Больно ты, помкомвзвод, на язык смелый. Пойдем как сказано. По
правилам: группа нападения, группа захвата, группа поддержки...

Со временем публицисты найдут в решениях генералов и маршалов грубые
ошибки. Скажут, что не нужно было Жукову идти на штурм Зееловских высот,
надо было обойти их крюковым манером, игнорируя то, что Васька Егоров и
тысячи солдат Жукова дышали молодыми липами в тихих берлинских пригородах, а
на Зееловских высотах Немец принимал свой Последний Смертельный Бой, хотя
спокойно и неосудимо мог бы сложить оружие перед превосходящими силами. И в
рейхстаге Немец пойдет на Последнюю Смерть, а русский солдат на Последний
Штурм, хотя рейхстаг могли превратить в песок стоявшие вокруг него тяжелые
танки.
Говорят - на театре военных действий. На театре необходимы страсти,
жертвы и кульминации. А война - первейший из всех театров, где все
театральные жанры сплелись в единый клубок - трагедия и комедия, абсурд и
эпос. И, хочешь - не хочешь, полководцы должны соответствовать театральному
пафосу. Если нет у них такового, то солдаты не будут их обожать и
боготворить. Без боготворения не родится миф. Миф нужен народу, как воздух
лесу, и тот, кто хочет сунуть голову народа под выхлопную трубу якобы
обнаженной правды, тот не велик, более того - глуп.

В фундаменте христианской нравственности лежит разрушенный Иерихон с
его поющими стенами - самый древний город земли.
Когда строители возводили стены Иерихона в седьмом тысячелетии до нашей
эры, они просто клали камень на камень, не обтесывая их и не скрепляя их
глиной, потому они так широки. По сути это были каменные валы. Позже прямо
на стенах люди возводили жилища, пользуясь камнями стен как строительным
материалом. Ко второму тысячелетию, когда город разрушили, ему было пять
тысяч лет - он слыл чудом, легендой. Столица раннего неолита. Город Луны.
Город пальм. Город роз. Наверное, потому он и назван Иерихоном -
благоухающим. Стены его пели, смеялись и плакали, когда дул ветер, как поют