"Радий Погодин. Полнолуние" - читать интересную книгу автора

Васька отогнул покрывало. Ранка на виске лейтенанта была свежей и
круглой, и ни порошинки вокруг.
- Теперь понимаешь? - спросил доктор.
- Ничего не понимаю. Он навел пистолет на меня. Я спрятался за косяк.
Убить его никто не мог, никого вокруг не было.
- Этого ты знать не можешь, - сказал майор Махоркин.
- Не могу, - согласился Васька. - Но я знаю... Он застрелился. С
такими, как у него, глазами не живут. Вы бы видели его глаза.
- Все это лирика. Ожога нет, считай, его застрелили. Ближе всех был ты.
У тебя в нагане нет патрона. Ты мстил за смерть товарища. После того, как
Гуляю плечо прострелил, ты мог набить обойму сто раз.
- Думай, Егоров, - сказал доктор. - Думай. Что у него на голове было?
- Я сяду. - Васька огляделся.
- К стенке тебя поставят, - пробурчал Махоркин.
Васька выкатил из угла пустой бочонок, сел на него и закрыл глаза. Он
представил себе лейтенанта Еремина. Лицо его, серебристое от луны и от пота.
Провалившиеся виски. И глаза. Белые. А волосы? Не было у него волос!
- Шлем, - сказал Васька. - На нем был шлем парашютный. Не летчиский.
Тонкий такой - парашютистский.
- Вот и иди, ищи этот шлем. Найдешь - твое счастье. Не найдешь - я тебе
не завидую. Нам тут детективы некогда разгадывать, тут фронт. Ты грозил его
кокнуть? И Гуляй говорит. И другие...
Васька врезал ногой по бочонку, на котором сидел, - бочонок рассыпался.
На дороге Ваську поджидали Петры и Кувалда.
- Ты так орал... Мы поспешили...
- Этот сукин сын в шлеме был... Я видел, он в шлеме был...
Шлем нашли быстро. Наверное, лейтенант в тот миг сорвал шлем с себя и
как бы крикнул, кого-то проклял. Но скорее разведчики, когда в покрывало его
заворачивали, - отшвырнули.
Кожа, прикрывавшая висок, была ломкой, обожженной, шершавой, и дырочка
в ней.
Васька побежал, размахивая шлемом.
- Нате. - Не Махоркину Васька шлем отдал, а доктору.
- Ну вот, - сказал доктор облегченно. - Теперь все правильно. Видишь,
Махоркин, самострельцы не знают, что через перчатку нужно в себя стрелять.
Через хлеб стреляют, через подушку. В ранах крошки, перья. А тут чистенько.
Чистенько, Егоров.
- Разрешите идти? - спросил Васька.
Доктор посмотрел на него удивленно, хмыкнул и сказал:
- Ты не сердись. Но! Ты его мог?
- Мог, - сказал Васька, - Не сегодня.
- Иди, - сказал доктор.
Ночь уже распрозрачнилась, не разбелилась, но ослабела в тоне, из
чернильного пошла к светло-синему. И уже не было луны.
У дома Васька постоял на дорожке, где лейтенант застрелился. Поднялся
на крыльцо и на крыльце постоял. Он вспомнил Степана - как шли они вместе из
госпиталя по мокрому снегу, по украинской раскисшей земле.
В доме все спали, Васька тоже уснул.
Роту подняли рано, может быть, часа три и удалось поспать Ваське. Они
уже сидели в машине, когда пришел посыльный от командира бригады.