"Радий Погодин. Ожидание " - читать интересную книгу автораИ всё восхищался. И меня рисовал. Очень хотел он поймать белугу. Только всё
неудача случалась. Осень. У нас по осени белуга худо берёт. Тогда он ко мне. - Василий Тимофеевич, - говорит, - окажи помощь. - Он уже и на сейнерах ходил и на тральщике. - Теперь, - говорит, - мне очень нужна борьба. Чтобы рыбак показал себя в чистой своей красоте. Я его посылал к молодым. Объяснял: не могу, мол, от ревматизма страдаю дюже. Руки не владеют. Тогда он мне говорит, мол, на всех картинах сейчас молодёжь. Но я, говорит, мечтаю показать стариков, самый корень. Этим, говорит, я гордость утешу. И будет это правда. - А вы, - говорит, - Василий Тимофеевич, поймаете вашу последнюю рыбу. Потому что, - говорит, - человек должен уходить из общей рабочей жизни через последний свой подвиг. И будет это красиво... Я цельную ночь не спал, всё думал над его словами. Потом пошёл к председателю, попросил снасть - крючья на красную рыбу. Тысячу штук. Поставили мы те крючья с тем художником в одном ловком месте, напротив шпиля, мысочка такого. Там взорванные германские баржи на дне. Белуга любит об эти баржи бока тереть. Я думаю: не ошибиться бы. И тут же думаю: если бы старики не ошибались, молодым бы правды не знать. Ночь переждали. Художник меня карандашом в блокнот зарисовал. Как я курю, как я портянку переобуваю, снаряжаюсь. Ещё не развиднелось, пошли проверять крючья. Он на бабайках сидит - на веслах, по-вашему. Я снасть выбираю. Уже боле пятисот крючков проверил, две камбалы снял, осетришку- с локоть - выпустил. Море как постный суп - ни пятна на поверхности. Говорю - Поймали мы с тобой на сей раз бугая. Бугая поймать - это значит пустым воротиться. Вдруг чую - ведёт. - Ага, - говорю, - сидит, родимая. Мабуть, килограммов на двести. Я с ней вожусь, подтягиваю потихоньку. Деликатно. Бо с нею грубости не должно. Её крючьями порвать можно, а это значит, - брак и второй сорт. Белугу, её как берут? Темляком. Багорчик такой на веревке. Потом её чикушить надо. Чикушка такая есть, как бучка - дубинка, что ль. Оглушишь чикушкой, верёвку ей в рот и под жабры. Она от меня уходит. Я её отпускаю - иди... Ведь сколько часов с иной рыбой проводишься, пока притомится. А художник так взволновался, елозит по скамейке туда-сюда. Побледнел от азарту. Говорит: - Давай, дед, я в воду прыгну, подведу рыбу к лодке. Я ему: - Чи вы дитё малое? Она ж вас потрёт. У неё шипы на боках. Вы ж, говорю, человек учёный. Тут рыба сама подошла. Близенько так. Художник схватил скамейку. Ударил, да локтём о борт. Скамейка в воздух. Я рыбу захватил темляком. Кричу: - Греби! А он где? Локоть чешет. Рыба как даст коловерт хвостом, хвост у неё что твой винт пароходный, и вглыбь. Я не успел выпустить темляк, руки-то теперь не враз сгибаются, и за борт. Вода будто лёд. И тут мне боль в спину. Я чуть в воде деву Марию не |
|
|