"Радий Петрович Погодин. Шаг с крыши (Повесть) " - читать интересную книгу автора

- Да ну? Вот беда. Полсотни господ казаков обезлошадили? А вы их, ваше
благородие, в пехоту. Может, бойчее воевать начнут. А то все отступают,
видишь. Известно - на конях-то и отступать легче.
- Ваньку валяешь! А в морду!.. Ну, ничего. Там, - поручик показал
пальцем в потолок, - у полковника, разговоришься. Разговоришься, рыло.
Полковник умеет с вами беседовать. У него немые разговаривают на разные
тонкие голоса.
Посередине подвала расхаживала девчонка в рваной юбке, в большой, не по
росту, кофте вязаной. Девчонка остановилась перед столом, сказала-проныла:
- Ваша благородия, господин офицер, мне на двор надо.
- Сиди, - поручик еще рюмку выпил, оттопырив мизинец, и рукой помахал,
дирижируя своими возвышенными мыслями.
Девчонка завинтила ноги восьмеркой.
- Не могу я сидеть. Я уже и ходить не могу. Ваша благородия, господин
офицер, мне на двор же... Ну, ваша благородия, даже казаки-паразиты меня на
двор пускали. А вы образованный и не пускаете.
Женщина в кресле села еще прямее. Голову откинула слегка назад.
- Пустите девочку, - сказала она негромко.
- Вы мне приказываете-с?
- Пустите девочку, - повторила женщина. - Какое хамство...
Поручик принял великосветскую позу, теперь он оба мизинца оттопырил.
- Желание дамы - закон для офицера. Но не в тюрьме, мадам. Вы
говорите - хамство? Храбро. Я бы сказал - доблестно. Может быть, сообщите
нам, кто лошадей отравил? Они ведь стояли в вашей конюшне. Это ваш дом?
- Вы говорите глупости, поручик. Это действительно мой дом, вы знаете.
И конюшня моя. Но я дворянка - я имею бога в сердце.
- Бога?! А из каких соображений вы прятали на чердаке бандита-чапаевца?
- Он ранен. Он кровью истекал. Высшим достоинством российских женщин
всегда было милосердие. Мы любим свой народ, ведь если его не любить, так за
что же так горько страдать?
- Ваша любовь меня не касается. Я хотел бы знать, кто вами тут
руководит? Как сведения передаете?! Уж больно сведущ этот генерал лаптежник.
Мы вашу лавочку раскроем. Круговой!
Дверь наверху отворилась. Рослый казак протиснулся на лестницу. Он
волок за шиворот Витьку.
Витька - как есть во всей своей амуниции, в фетровой мушкетерской шляпе
с пером, в шкуре красной махайродовой и при шпаге.
- Я, ваше благородие, - казак опустил Витьку на пол. - Чего прикажете?
Поручик потер белый лоб, раздумывая, чего бы приказать. Взгляд его
остановился на девчонке.
- Ага. Этой дряни на двор потребовалось. Сведи. - Поручик сморщился,
потянулся за коньяком.
- Врет, ваше благородие. Сбежать норовит. Я ейную повадку знаю. Я ее
сам брал, когда она господина ротмистра порешила. Стоит и орет, как
оглашенная: "Эй, господа казаки, позолотите ручку, нагадаю вам счастливую
судьбу и сохранение жизни в смертельных боях". А у самой наган на пузе.
- Врешь, где наган-то? - крикнула девчонка. Задрала свою рваную кофту,
обнажив тощий живот. И еще ногой поддала какую-то бархатом обитую ломаную
банкетку.
- Да я ж у нее сам наган отобрал, ваша благородия.