"Радий Петрович Погодин. Дверь (Повесть)" - читать интересную книгу автора

куда-то не войдет, либо не выйдет откуда-то. О том и речь.


Сады цвели бурно. Одно цветение вытеснялось другим. Все торопилось.
Асфальт был усыпан лепестками вишни. Петров нес на плече пулемет
"максим". Он шел по лепесткам. Они казались ему еще теплыми.
Лисичкин и Каюков, один палкой, другой каблуком, писали на асфальте
недлинные слова и хохотали. Они тащили станок и коробки. Улица вела сквозь
сады к дому, облицованному метлахской плиткой.
На ступенях лестницы по всем этажам на сквозняке дрожали и
переворачивались, как мертвые поденки, вишневые лепестки.
Петров поднялся на пятый этаж, огляделся, постучал носком башмака в
дверь, обитую синим сукном. По его расчетам выходило, что именно за этой
дверью он должен установить пулемет, чтобы держать на прицеле мост через
Эльбу.
Дверь приоткрылась внутрь. Исхудалая женщина с лицом, похожим на
картофелину, проросшую в темноте, протянула Петрову пачку печенья. Петров
шевельнул пулемет на плече. Женщина спряталась и тут же возникла с
бутылкой коньяка в руке.
Грохнуло где-то внизу. Дом сотрясся. Петров ухватился за ручку
захлопнувшейся двери и устоял. Лисичкин и Каюков повалились на пол.
Лестница наполнилась скрипами, вздохами, хрустом, шуршанием. Когда все
замолкло, Лисичкин и Каюков принялись скучно материться.
- Англичане бомбят. Ведь знают, суки, что мы тут карабкаемся.
Когда и они утихли, Петров опять отворил дверь, Теперь за дверью
ничего не было - только небо.
Петрова потянуло в проем, в пустоту.
С криком, похожим на мычание, Петров свалил пулемет на руку и,
балансируя на пороге, приседая и выгибаясь, толкнул пулемет от себя - тем
и спасся.
Дом стоял на утесе. Глубоко внизу текла Эльба. Часть утеса,
подорванного бомбой, сползла в воду вместе с частью дома. Река ворочала
балки, ставила их на попа, вымывала из осыпи двери, оконные рамы, стулья,
паркет. Река, наверное, уже унесла подоконник, на который Петров хотел
установить пулемет.
Лисичкин и Каюков бросили в реку станок и коробки.
- На хрен они теперь.
Лисичкин сказал, щурясь:
- Такую ширь, ребята, можно увидеть только с очень большой горы.
- После войны махнем на Кавказ, - сказал Каюков.
Петров поднял глаза к небесам, там, как в зеркале, отражался омут,
где утонули его пулемет "максим" и женщина с коньяком, похожая на
печальную артистку Елизавету Никищихину.
А по лестнице поднимался Старшина. Стал в дверном проеме, потеснив
Лисичкина и Каюкова. Может, минуту стоял, смотрел. Потом сказал грустно:
- И это пройдет. Все позабудется. Трудолюбивые немцы снесут дом,
поставят на его месте ротонду. Туристы будут пить Kummel и любоваться
историческим пейзажем. - Он вдруг повернулся и круто сказал: - Не
позабудешь ты, Петров.