"Радий Погодин. Шмель (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

- Лидочка, не паникуй. На худой конец есть Соловьевский садик.
- При чем тут садик?
- При том, что там художники. Там же Академия художеств. Общага.
Молодые парни. Все, как один, талантливые.
Лидия Павловна слабо возмутилась. Она располагала богатой палитрой
слабых возмущений и туманных оправдательных мотивов. Но мать никогда не
принимала их во внимание. Она видела дочкино счастье только в ребенке и
направляла дочку к нему рукой маршала.
- Ты знаешь, как появилась Ларисочка Каракулян? Тети Лялина дочка.
Да... Это уже потом тетя Ляля вышла замуж за Каракуляна. Ему позарез нужна
была прописка. Но мужик он неплохой, не спорю. А Ларисочка появилась на
годик раньше. Тетя Ляля уже разуверилась, что на ней кто-то женится. И вот
пошла она в Соловьевский садик. Ночь. Села она на скамейку, сидит и
смотрит. И смекает. Да, тут риск есть. Если пьяный идет, она быстро к
румянцевскому обелиску. Если группа пьяных, она опять быстро к обелиску.
Вроде ждет кого-то. Но вот видит - кудрявый и не пьяный, с глазами узкими
- вроде японец. Наверно, кореец. "А-а!" - сказала тетя Ляля сама себе и
горько заплакала. "Девушка плачет? Девушка больной? Где девушка болит? Тут
болит? Тут болит?" Начал он ее гладить, жалеть, утешать. От этого и
Ларисочка. Правда, не от того парня. Пришлось тете Ляле еще раз в
Соловьевский садик идти. Я ей говорила: "Не пристрастись". Я уже замужем
была. Я тебе скажу, время было тяжелое... - И, как всегда, при
воспоминании тяжелого голодного послевоенного времени глаза матери
затянулись странным счастливым туманом.
На следующий день по дороге на работу Лидия Павловна вдруг осознала,
что мужиков она не боится. Раньше в ней жила какая-то робость, видимо,
связанная с отцом-генералом. Теперь она смотрела на мужиков, как если бы
знала, что все они прогуливали школу, все хвастуны - неудавшиеся
лейтенанты. Все страдают комплексом неполноценности - даже грузины. Иногда
мужики казались ей кем-то вроде ослов. Ослов она видела в детстве в городе
Кушке и сохранила к ним чувство товарищества. Хоть и не было надежды, что
осел преобразуется в ахалтекинца, но думать об ушастом друге было все же
приятнее, чем презирать несбывшегося лейтенанта.
Леонтий пришел через неделю. Поздоровался исключительно вежливо и
почтительно с матерью Лидии Павловны, она в тот день была у дочери. А
Лидия Павловна сказала:
- Мама, этот тип знает, что такое "венец".
Леонтий не был младше Лидии Павловны, но выглядел он молодо, очень.
За неделю его лицо заострилось, глаза, как сейчас говорят, собрались в
кучку - наверное, от сухомятки. В них полыхал неукротимый пламень. Леонтий
был исполнен достоинства и ярких перьев, как петух, победивший петуха. Его
голова на тонкой шее была повернута вправо, подбородок вскинут. А на челе
начертана угроза всем. Лишь в те мгновения, когда взор его касался Лидии
Павловны, Леонтий мягчал, и его мужественный костюм в стиле "сафари" как
бы покрывался пушком. И вообще, Лидия Павловна это отметила, означенный
пушок, как тонкий слой дрожжей, покрывающий кожицу сливы, присутствовал на
всем, что делал и говорил Леонтий.
Мать Лидии Павловны пригляделась: не бегают ли у Леонтия зрачки? Нет,
взгляд его был спокойным - не бегающим и не остановившимся.
- И что же? - спросила мать Лидии Павловны. - "Интересант". Что же