"Радий Погодин. Живи, солдат (Маленькая повесть о войне)" - читать интересную книгу автора - Сегодня не воскресенье.
- Мы другое думали: у директора разговор громкий, мы думали, вы в нем участвуете... Разрешите сесть? - Э-э, нет. Сей номер мы доведем до конца. Слушай мою команду. Тем же способом и тем же путем в обратном направлении, делай... Але-е... Ап! Они сделали фляк в стойку на руках, развернулись и пошли в коридор. Ладони прилипали к мастике. Запах керосина сушил глотку. Завуч шел рядом, приговаривая печально: - К директору, мальчики мои, к директору. К Андрей Николаевичу. В молодости завуч Лассунский плавал в торговом флоте, да заболел. Сойдя с флота, закончил факультет географии. Говорят, пику-указку он изготовил из тросточки, подаренной ему одной влюбленной пуэрториканкой. Мастика налипала на пальцы. Обжигала ладони. Запах керосина скарлатиной обметывал рот... Почему стена темная? Нет окон? Стена отгораживает что-то, от чего тоскливо и страшно. Возле директорского кабинета они упали. Лассунский сказал: - Слабаки. Не могли коридор одолеть. Сейчас я еще ваши знания проверю. Ребята (сорок предателей!) пузырем выпирали из класса. Громоздились в три яруса, наверно, придвинули к дверям учительский стол. От них истекал жар. Они что-то кричали, корчась от безжалостного восторга. Надвигалась стена, глушила их голос и косо падала, падала... Он захрипел: - Исидор Фролович, это от керосина. Дышать тяжело... - Исидор Фролович, зачем эта муха? Что ей тут надо? Услышал в ответ: - Выкарабкивается... Сознание из теплых, ярко окрашенных глубин памяти медленно восходило к реальности: брезентовый потолок слабо колышется, ветер пообдул плечо холодом. Муха гудит. Как в гитаре. Или в рояле. Осенью пахнет, влагой, лекарствами... Алька не чувствовал своего веса, ощущал, будто плывет он в покалывающем пару. Не хотелось двигаться, не хотелось расставаться с удивительной невесомостью, как не хочется вылезать ранним утром из нагретой постели. Алька глаза закрыл, отстраняясь этим от всего сущего. Очень близко и громко закричали птицы. В их голосах были беспощадность и вздорное нетерпение. Может быть, они нападали. Когда Алька посадил чижей между рамами в классе, завуч Лассунский даже не выгнал его. Он сказал всем: <На земле много птиц. Наверное, никто не знает, как много. Если разделить всех птиц земли на все человечество, получится, я думаю, этак тысяч по девять на брата. Представляете, если бы некий сильный и справедливый разум мог направить птиц против нас? Мы получили бы заслуженное нами возмездие...> Слова Лассунского прозвучали не за стеклами памяти, но как бы рядом, обнаженные и указующие. Алька почувствовал вдруг свое тело, уставшее от лежания, свою ничтожность и слабость. Какая-то сила подтолкнула его в сидячее положение. Он спросил шепотом: - Где я? |
|
|