"Ольга Погодина. Князь Лавин ("Джунгар" #3) " - читать интересную книгу автора

снегу и оскалив морду. Из ее правого бока торчала стрела, прочертив темную
дорожку крови на пятнистой шкуре. Нойто дернул стрелу из колчана, прицелился
и снял зверя в прыжке, когда разделявшее их расстояние так сократилось, что
он почуял горячий и смрадный запах из пасти. Рысь коротко взвизгнула и
рухнула в снег, заскребла когтистыми лапами. Снег под ней быстро темнел.
Нойто с налету всадил в нее еще одну стрелу и замер. Рысь попыталась было
ползти, потом дернулась и застыла.
" Плохо, Нойто, - отчетливо услышал он голос Кухулена, - Плохо зверя
взял, всю шкуру распорол, мучиться заставил. Огневается на тебя Хозяйка, да
и со шкуры теперь никакого толку не будет."
" Зато жив", - мысленно возразил Нойто деду, глядя, как рысь испускает
дух.
Соблазн добыть когти был слишком велик, и он позволил себе задержаться
у туши, чтобы вырезать когти и снять длинную ленту шкуры от ушей до хвоста -
кто знает, может, доведется выделать, а носить этот трофей он будет, - знал,
что будет!
Вытерев о снег окровавленные и почему-то переставшие болеть руки, Нойто
поднялся на ноги. Почти стемнело. Надо уходить, - запах свежей крови в
морозном воздухе разойдется далеко - и быстро. Он тщательно снял со шкуры
остатки мяса, еще раз протер снегом, упаковал и даже с некоторым сожалением
оглянулся на то, что еще недавно было сильным, опасным и прекрасным
существом, угрожавшим ему, Нойто.
" Так будет с каждым моим врагом!" - с опьяняющей яростью подумал он и,
гикнув, полетел вниз, раскинув руки, как птица.

***

Нойто шел еще больше десяти дней. Дважды заночевывал в стойбищах. Один
раз у своих, охоритов, из рода Озерных Журавлей, второй раз - у ичелугов. С
тех пор, как угэрчи Илуге привел с Полей Аргуна Небесного Жеребца, вожди
всех племен сели вокруг костров мира, и шаманы освятили этот мир. Человека
из другого племени теперь следовало встретить как родича, - пусть и
дальнего. Воины охоритов проходили здесь до него за четыре дня и оставили
немного еды, так что встречали его как друга.
Нойто много увидел за эти дни. Несчастливый поход Дархана затронул
горных охоритов в меньшей степени, - тогда, два года назад, за ним больше
пошли степные роды, жившие у озера Итаган и в верховьях Лханны. И ичелуги -
ичелуги тоже соблазнились заманчивыми посулами о сокровищах неприступного и
могущественного Ургаха. Теперь их земли обезлюдели, а во встречавшихся
стойбищах его встречали и провожали печальным взглядом исхудавшие дети и
потерявшие всякое достоинство старики. Усталые женщины с безразличными
лицами наливали ему в миску жидкую, мутную кашицу из растолченных корневищ
рогоза, а иногда и вовсе, отводя глаза, подавали настой сосновых игл. Нойто
чувствовал себя так, будто обкрадывает их, и отказывался каждый раз, когда
мог это сделать. А мог он не всегда, потому что голод становился все
нестерпимее.
Он видел жидкие табуны, и обнаглевших волков, которые иногда подходили
к самым юртам и резали овец. Однажды он, забыв о том, как торопится, целых
два дня вместе с какой-то молодой женщиной, у которой в юрте было трое
маленьких детей и больные старики, боролся с осмелевшей волчьей стаей.