"Михаил Петрович Погодин. Невеста на ярмарке" - читать интересную книгу автора

Средняя. Ах, боже мой! я почему знаю? ее снесло ветром.
Старшая. Бросясь поднимать ее, он наступил мне на ногу.
Средняя. Он извинился перед тобою в неосторожности.
Старшая. Извинился, но очень просто. "Вам больно, сударыня, я виноват".
Так извиняются у нас и в Спасске. Верно, он истощил весь запас своих
комплиментов в похвалу прекрасной моей сестрицы, которая бросала на него
исподлобья такие умильные взгляды.
Средняя. Ах, боже мой! да что ты это пристаешь ко мне, сестрица? Чем я
виновата, что понравилась больше твоего? Маменька! уймите сестрицу. Она
говорит мне бог знает какие колкости за то, что офицер не похвалил ее
веснушек да узеньких ножек.
- Перестаньте, чечетки, не мешайте мне, - воскликнула с сердцем Анна
Михайловна, которая во все продолжение этого нежного разговора считала на
счетах издержанные деньги и никак не могла добраться толку в своих
покупках. - Пять аршин кисеи по два рубля с полтиною за аршин - вы не можете
ничего разделить без драки, - десять да десять рублей, да пять полтин,
двадцать два рубля с полтиною - вас всегда надо брать порознь - я дала
мадаме белую ассигнацию, двадцать семь рублей, итак, мне следует получить
четыре с полтиной - вы при людях качнете грызться, позорницы, - а здесь
только четвертак, три двугривенных, медью три пятака и грош. Ах, она
плутовка! она обманула меня. Нет, голубушка, я справлю с тебя завтра, еще не
достает...
- Не позабыли ль вы, маменька? - садясь в карету, вы купили две плетки,
одну побольше, другую поменьше. Вот они.
- Да, да, да, я заплатила за них двугривенный, теперь так точно, еще
лишних алтына с четыре. Прости же меня, мадам, поклепала я тебя даром.
Кстати о плетках - где Машка? Что она не стоит здесь у дверей? Ну вот как не
обновить покупки?
- Сейчас я позову ее, маменька, но прежде рассудите меня с сестрицею:
она обижает меня и говорит, будто я старалась выказаться пред офицером.
- Ах, мать моя, что ж это за беда такая! затем и на ярмарку приехали,
чтоб показывать себя добрым людям. Не сидеть же ведь, склавши руки крестом,
как великатная наша Анна Петровна: ее с таким поведением и во веки веков не
сживешь с рук. Что, милая, пригорюнилась? Думай - сто рублей деньги. - А
тебе, друг мой. Аграфена Петровна, советую сестру не дурачить, а не то мы
поссоримся.
- За что вы на меня гневаетесь, маменька? Сестрице бог знает с чего
показалось, что я смеюсь над нею, и она наводит вас на гнев по пустякам...
- Нет, не по пустякам.
- Опять принялись за свое, сведеные. Слушайте, глупые: вы должны
помогать друг другу, а не поперечить. Чуть одной идет на руку, чуть одна
кому-нибудь нравится, другая пусть подбежит, да и ухаживает за ней,
похваливает - чего хорошего не примечают, пусть то выказывает - дурное,
изъянец какой, скрывает - во всем потакает, что забыто, припоминает. А вы
что! Только что ссоритесь, бранитесь, мешаете одна другой, да обе за то и
остаетесь по сю пору в девках. Позабыли вы, что с такими спорами жениха мы в
Спасске недавно еще упустили из рук, а ведь уже совсем было дело к концу
шло, и роспись [15] он спрашивал. Двести душ, земли десятин триста, родни
никого нет, да глядишь, попадет на тот год в исправники. Так нет, надо было
Аграфене Петровне проболтаться, что сестра часто головою припадает. Больной