"Михаил Петрович Погодин. Невеста на ярмарке" - читать интересную книгу автора

свернулся комочком и спит как ни в чем не бывало". Дядька смотрел на него
несколько минут с умилением, перекрестил три раза, погасил бережно свечку,
запер дверь на крючок и, помолясь богу, с пословицею на языке: утро вечера
мудренее, расположился на полу подле барской кровати.
Дементий не узнал ничего нового. Вот причина неприятного расположения,
в котором он лег спать. - Как искусный дипломат, чтоб не показать излишнего
участия в деле, чтоб не навлечь на себя подозрения, он при встрече с Иваном
начал было говорить о постороннем и потерял драгоценное время; потому что
едва еще были кончены им прелиминарные [12] статьи, как собеседника кликнули
к барыне. Он напрасно в этом случае прибегал к хитростям; добрый служитель
Анны Михайловны, в продолжение сорокалетней своей службы при барыне имев
случай единственно и исключительно заниматься исполнением, так привык
поэтому ограничиваться одною настоящею минутою, что в нем не могло
зародиться ни подозрение, ни сомнение, ни другое подобное действие души. Но
такова была привычка Дементия: он старался вовремя и невовремя не упускать
ни одного случая упражнять свои политические способности. Первый вопрос его
был, как мы видели, о происхождении зловещих знаков на левой щеке грустного
служителя.
- Барынино жалованье получил, - отвечал сей последний русской ирониею.
- А за что бы этак пожаловала?
- Здорово живешь.
- Все-таки привязалась, чай, к чему-нибудь? уж так водится.
- Захотелось подраться, так привязываться не мудрость. Такая у нас
жид-барыня: коли день кого не поколотит, так к вечеру рада на стену лезть; и
тут не попадайся никто на глаза. Давеча послала она меня из рядов за
кульками домой; я только что зашел с тобою в лавочку, а там, сам ты знаешь,
долго ли мы были, - и воротился к ней; так, слышь, зачем промешкал. В
рядах-то, как путная, она только побранила меня да покосилась - там был с
нею какой-то офицер...
- Офицер?
- Да. Я было и рад тому: думал, сошло с рук, а не тут-то было.
Воротились домой, она и почала мне с щеки на щеку башмаками, насилу
отвязалась...
- Эх, брат, за тычком ты гонишься! Что такая за важность! Ведь уж нам
не привыкать стать к этому: мы духом размыкаем это горе у Артамоныча -
покамест не заперта еще лавочка; видишь, он стоит под орлом [13], как будто
нас дожидается; - а прежде скажи-ка ты мне, о чем я спрошу тебя. Вот что...
- Иван Григорьевич, Иван Григорьевич! - раздался тоненький голос с
крыльца подле ворот того дома, где приятели сидели и беседовали.
- Что ты, Машка? - воскликнул с досадою Иван, по душе которого маслом
было разлилося приятное обещание Дементия.
- Барыня вас спрашивает.
- Чтоб тебя пусто взяло, проклятая, не даст духу перевести, - проворчал
Иван; и, послушный магическому имени, повлекся он за босою Ириною [14],
бросив грустный взор на своего приятеля, который досадовал не меньше его на
безвременное прервание занимательного разговора.
Вызов Ивана к барыне имел непосредственное отношение к тому делу, в
котором дядька Бубнового принимал такое живое участие, и если бы он узнал
как-нибудь о его причине, то лег бы спать с сладостнейшими, вернейшими
надеждами, и не сказал бы, что утро вечера мудренее, а, наоборот: вечер