"Леонида Подвойская. Тьма " - читать интересную книгу автора

бровки. Причеха "а-ля Гаврош". Этим сильно Синичку напоминает. Рот
большеватый, но лица не портит. Глаза карие, как когда - то у Максима. И с
чертятами, ох, с какими чертятами, глаза. И там в халатике все еще... - он
спохватился и отвел глаза от не вовремя расстегнувшейся пуговки. И
показалось ему, что хозяйка одним уголком рта усмехнулась. "Еще бы, куда
мне, уроду бездомному", - вспомнил свое нынешнее положение Максим и
попытался сосредоточиться на разговоре. Точнее - монологе Петровича. Тот,
выпив уже вторую рюмку, вновь рассказывал, как нашли они в лесу Максима.
- И Вы ничего-ничего не помните? - впервые подала голос хозяйка.
- Нет, почему же... Хотя... наверное, ничего, - соврал Макс. Ну что тут
было объяснять?
- Он даже номер набирал. А там сказали: "Ошиблись", встрял Петрович.
- Подожди, Володя. Я о таких читала. И передача была о потерявших
память. Но они потом постепенно все вспоминают. Вот Вы, к примеру, как
Володя говорит, вспомнили, что Вы - музыкант.
- Нет, я ничего такого не вспомнил. Я просто играл.
- А вот... это... все. Вы не помните, когда? Просто, если в каком
крупной... аварии или большом пожаре, то было бы легче узнать, откуда Вы, а
там уже проще.
- Да ладно тебе. Мы в милицию сообщили, припрутся - разберутся.
- И то верно, - прекратила некстати затронутую тему Максимовых ожогов
хозяйка. - Думаю, хватит уже? - убрала она со стола бутылку. - А вы кушайте,
не стесняйтесь.
- Ну вот, всегда так, - пожаловался гостью уже захмелевший Петрович. -
Хотя, она права. Спирт это. А еще в школу. Ну, уже после вечера посидим.
Пошли одеваться.
Поблагодарив хозяйку, Максим пошел за лесничим. Из кухни - узкий
коридор с двумя дверями. Они прошли в зал - тоже не очень просторный. Мягкий
угол с двумя креслами, столик к нему, стенка (по цвету - орех), тумба с
телевизором, видеоплейером и музыкальным центром. И шикарная медвежья шкура
на полу. У Серого тоже была, но белого медведя. Все. Нет, еще пару чучел
птиц и голова вепря на стене - охотничьи трофеи.
- Я не знаю, - вытаскивал в это время из шкафа свою одежду Петрович. У
меня вообще-то три костюма. Смотри, какой подойдет. И рубашки, вот... А
лучше... Мамка, иди сюда. Помоги выбрать!
"Мамка" даже не задумываясь отложила для гостя темный, в коричневую
полоску костюм и бежевую рубаху. Цвет рубахи и полосатого, в тон, галстука
удачно скрадывали отталкивающую ожоговую окраску лица и рук. Все было
немного коротковато, но в принципе, сидело на этом новом теле терпимо.
- Вот и хорошо, - одобрила хозяйка свой же выбор, когда Макс, одевшись,
зашел на кухню. - Теперь вот что. Наденьте эти очки, это Соня на югах
покупала. Ничего, что дамские, зато большие. На сцене кто в чем - не
разберешь, кто из них кто. И будете идти, слышишь, Володя, зайдите к
Кузьмичу, попроси у него шляпу. Будете, Максим, на Боярского похожи.
Максим надел очки, посмотрелся. Какой там Боярский! Может, когда шляпа
скроет эту жуткую лысину? И вообще, зря он согласился. Ну, да ладно. На
улице, напялив шляпу некого Кузьмича, Максим все-таки почувствовал себя
легче, тем более, что уже здорово стемнело. Но в школе ему стало плохо.
Тоскливо. Здание было поновее его "родной" школы, и сосем не нее непохоже. И
все же и здесь он ощутил ауру почти беззаботной школьной жизни. Вдруг остро