"Виктор Подрезов. Потомок пророка (Искатель № 2/1988)" - читать интересную книгу автора

От чая Масуд отказался, лишь попросил стакан воды. Ему показалось
непростительной роскошью тратить время на пустяки, когда надвигается такая
беда. Однако в самом начале рафик Сарвар жестом остановил его и, подняв
трубку одного из телефонов, коротко пригласил: "Зайдите ко мне". После чего
стал с любопытством разглядывать Масуда. В этом безмолвном допросе не было
ничего угрожающего, скорее благожелательный интерес, как случается, когда
встречают давно не виденного знакомого.
В кабинет стремительно вошел подтянутый военный с золотыми
перекрещивающимися мечами и звездой майора на красных погонах и присел за
стол рядом со штатским.
- Повторите все сначала, - попросил тот.
Судя по далеко переместившимся по стене солнечным зайчикам, рассказ
Масуда занял не менее трех часов. За это время лишь военный один раз прервал
его вопросом, знает ли он, когда и где будет осуществляться переброска.
Выслушав ответ - Масуд специально подчеркнул, что это только его
предположения, - майор досадливо постучал кулаком по столу, но ничего не
сказал.
Зато потом вопросы посыпались градом, так что он едва успевал отвечать.
Однако, когда он замолкал, собираясь с мыслями, или вообще не зная, что
сказать, никто не сердился и не кричал на него. Если бы это происходило там,
за перевалом, его бы уже не раз били в подвале, а затем отливали водой,
подумал Масуд. Здесь, судя по всему, "силовая обработка" была не принята. К
концу он так устал, что с трудом ворочал языком. Правда, ободряло одно
обстоятельство: оба - и начальник в штатском, и майор - скорее не
допрашивали, а расспрашивали, не скрывая своих чувств, будь то сожаление,
удивление или осуждение.
- Пока вам придется пожить у нас, - поднялся из-за стола рафик
Сарвар. - Сейчас вас проводят в отдельную комнату, накормят. Отдохните после
дороги, а потом садитесь и опишите все, что с вами произошло. Постарайтесь
вспомнить даже мельчайшие детали. Это очень важно...
Масуд долго раздумывал, с чего начать свои... показания? А может быть,
исповедь? С того, как впервые испытал сомнения, когда благочестивый
Моджаддади жадно рассматривал доставленные из Афганистана фотографии? На
фоне заснеженных гор полукругом выстроился отряд "воинов пророка". Перед
ними лежит связанный человек: шея на обрубке дерева. На нее уже опускает
топор один из душманов. На другой - трое крестьян, брошенных на бороны.
Торчат, пронзив их тела, концы острых зубьев. Остальные фотографии в том же
духе. Благочестивый кричал тогда, что страшная кара ждет всех, кто предал
веру. И Масуд успокаивал себя этим. Разве не записано в Коране: "С нами
сбывается только то, что предначертал для нас аллах?"
Или написать, что уже давно пришел к выводу: главари "Национального
фронта освобождения Афганистана" на самом деле являются злейшими врагами его
народа, и поэтому, как мог, боролся с ними? Что все решила его поездка за
перевал в район Кокари-Шаршари, в провинции Герат, вместе с Моджаддади. Там
он сам увидел, как "сражаются за веру" "воины пророка". И содрогнулся.
Развалины селений, в которых не щадили ни женщин, ни детей. Семьи крестьян,
осмелившихся пахать землю заминдаров, вырезали до последнего человека. Трупы
бросали в реку. Но ведь Коран предупреждает: "И если кто убьет верующего
умышленно, то воздаянием ему геенна огненная для вечного пребывания в ней".
А благочестивый потирал руки и говорил, что когда они освободят Кабул, то