"Экономические провалы" - читать интересную книгу автора (Кокорев Василий Александрович)

Экономические провалы.РУССКОЕ ЧУДОСолигаличский "крепак""Король откупщиков"Первый нефтяник РоссииИмперия Василия КокореваБанкир"Купеческий кандидат в министры финансов""Русский Лаффит"Меценат и благотворительКончинаЭКОНОМИЧЕСКИЕ ПРОВАЛЫ ПО ВОСПОМИНАНИЯМ С 1837 ГОДАПервый провалВторой провалТретий провалЧетвертый провалПятый провалШестой провалСедьмой провалВосьмой провалДевятый провалБедствия от акцизной питейной системыДесятый провалОдиннадцатый провалДвенадцатый провалТринадцатый провалЧетырнадцатый провалПятнадцатый провалЭКОНОМИЧЕСКИЕ ПРОВАЛЫ ПО ВОСПОМИНАНИЯМ С 1837 Г. (ОЧЕРКИ, ДОПОЛНЕНИЯ И ВЫВОДЫ)Первый провал: крупная мнимо-серебряная единицаВторой провал: опоздание в сооружении железной дороги от Москвы к Черному морюТретий провал: разрешение ввозить Американский хлопок в сырце без всякой пошлиныЧетвертый провал: уничтожение в Кяхте разменной торговлиПятый провал: Главное общество российских железных дорогШестой провал: Фирма "они"Седьмой провал: сооружение железных дорогВосьмой провал: акцизная питейная системаДевятый провал: предоставление винокурения всем сословиямОдиннадцатый провал: сибирское золото и тарифДвенадцатый провал: право проживать за границеюТринадцатый провал: пренебрежение к мысли князя БарятинскогоЧетырнадцатый провал: Дагестан, пермское и вологодское солеварениеПятнадцатый провал: дезертирство купцов из своего сословия в чиновники и дворянеЭКОНОМИЧЕСКИЕ ПРОВАЛЫ ПО ВОСПОМИНАНИЯМ С 1837 г. (ЗАКЛЮЧЕНИЕ)Второе наслоение мыслейТретье наслоение мыслейЧетвертое наслоение мыслейПятое наслоение мыслейПОСЛЕСЛОВИЕВЗГЛЯД РУССКОГО НА ЕВРОПЕЙСКУЮ ТОРГОВЛЮIIIIIIМЫСЛИ ПО ПОВОДУ ДОРОГОВИЗНЫ НА ХЛЕБ И МЯСОНУЖДЫ И ПОТРЕБНОСТИМЫСЛИ РУССКОГО, ПОРОЖДЕННЫЕ РЕЧЬЮ КНЯЗЯ БИСМАРКАПУТЬ СЕВАСТОПОЛЬЦЕВВместо предисловияIIIIIIIVVVIСОДЕРЖАНИЕОБЩЕСТВО КУПЦОВ И ПРОМЫШЛЕННИКОВ РОССИИ

Шестой провал

Вскоре после коронации императора Александра Николаевича, был назначен, вместо П.Ф. Брока, министром финансов A.M. Княжевич. Во время этого переходного министерства от старых порядков к новым подготовлялось освобождение крестьян с предшествовавшим этому великому, достославному и светлому делу весьма мрачным событием - уничтожением опекунских советов, отчего земледелие и землевладение остались без всяких пособий кредита, брошенные на произвол судьбы, или, иначе говоря, отданные во власть ростовщикам. Давным-давно зная A.M. Княжевича за человека, исполненного самых лучших сердечных стремлений, мне много раз приходилось беседовать с ним о невозможности оставлять сельское хозяйство без кредитных учреждений, в какое бы то ни было время, а тем более в период освобождения крестьян, когда от земли отнимается у дворянских имений даровой труд, а для найма рабочих и приобретения новейших земледельческих орудий и машин нужны деньги. Разделяя этот взгляд, A.M. Княжевич выразился так: "Ничего не поделаешь с ними; они так хотят, чтобы всякая деятельность становилась на свои ноги и никакой уступки в этом не сделают". - "Но позвольте возразить: разве возможно, чтоб новорожденный ребенок - наше сельское хозяйство с вольнонаемным трудом - мог сразу встать на ноги без всякого о нем попечения? И кто же эти они, очевидно желающие искалечить русскую сельскую жизнь?" Тут я впервые узнал, что они - люди новых воззрений, составившие из 5-6 человек кружок, стремящийся в кабинеты высокопоставленных лиц и салоны влиятельных барынь для распространения в них своих взглядов, дабы потом, мало-помалу, расширяя свой круг, забрать в свои руки направление правительственной власти. Еще позднее я узнал, кто именно эти они, и убедился в том, что это все люди по большей части честные, благонамеренные и бредившие об экономической равноправности, но без всякого понимания нужд и потребностей русской жизни. Эти они проповедовали нам в тарифных комиссиях понижение цены на пошлину с кофе, потому что кофе разовьет мозговые силы крестьянина, и требовали такого же понижения на пикули и капорцы, как приправы, могущие дать вкус грубой крестьянской пище. Сколько тут добросердечия, смешанного с полным неведением деревенской жизни!

Но они, блистая книжным чужеземным знанием, приобрели такое значение, что их стали собирать на дворцовые вечера и признавать за свежую силу, способную обновить общий строй высшего управления. Они не замедлили поступать на места в тех кабинетах и комитетах, откуда проистекает действие власти. В это время они усидчиво работали по сочинению новых законопроектов, приводя механизм самобичевания в непрерывное действие, но всегда под веянием человеколюбивого попечения о благе народном. Если б эти они имели русскую жилку, то, конечно, при их трудолюбии и настойчивости, из них образовались бы полезнейшие для отечества деятели. Прибавим то, что первоначальные они никого не думали надувать; они даже очистили свой кружок от таких лиц, которые хотели из служебной деятельности извлекать свои выгоды; но в то же время они, стремясь все переиначить и переделать по-новому, изгоняли из службы всех тех лиц, которые не принадлежали к их воззрениям, какую бы ни имели эти лица опытность в делах. Этим самым они лишили себя возможности прислушиваться к требованиям жизни и указаниям опыта, и отсюда произошло то, что своя своих не познаша, и земледельческая жизнь, в скором времени после 1863 г., стала задыхаться от беспросыпного пьянства и бескредитного удушья.

В 1868 г. появились земельные банки с самыми угнетательными для земледелия уставами. Появление этих банков было чуждо вчинания со стороны правительства; оно возникало из корыстных видов учредителей банков. Приниженные, угнетенные и придушенные семилетним безденежьем помещики протянули руки за пособием в эти банки (которые народ называл "мышеловками") и обязались платить такие проценты, каких сельские доходы от овса, сена и т.п. никогда не могут дать. Кроме того, значительная часть займов была сделана на металлическую валюту, которая подлежит колебаниям от политических и других событий, не зависящих от заемщиков, привлеченных по своим займам к обязанности оплачивать все потери, порождаемые биржевым курсом. Этот экономический провал, пришедший к нам не от внешних уже врагов, а от нас самих, изображал жестокое самобичевание. Большинство помещиков бросили свои усадьбы, семейства их пошли скитаться куда попало, и в тех пунктах, где процветала тихая семейная жизнь, образовались безлюдные развалины с характером мрака и отчаяния. Но будущее сулило еще дальнейшие провалы, потому что благонамеренные они, о которых, вероятно, со временем будут написаны целые тома с выразительными портретами, подготовляли для русской жизни новые преобразования.