"Наль Подольский. Кошачья история" - читать интересную книгу автора

почвы поднимался жирный запах поглощаемых землей остатков
брошенного жилья, и я невольно ускорил шаги.
Дорога выбралась в степь и подалась ближе к морю,
развалины кончились. Но впереди виднелось еще что-то белое, не
то остаток стены, не то небольшая постройка.
Непонятный этот предмет помещался в отдалении от дороги,
от него возникало ощущение нелепости, которое по мере
приближения усиливалось. Оно-то и побудило меня свернуть с
дороги и направиться к белеющему уже близкому пятну - форма
его прояснялась, становилась все жестче, приближаясь к
очертаниям пирамиды.
Я подошел вплотную - предмет оказался не только
диковинным, но, пожалуй, и невероятным. На ступенчатом
постаменте белого камня, чуть выше моего роста, на массивной
плите из мрамора, или может, известняка, покоилось что-то
темное. Насколько угадывалась его форма, это было изваяние
животного, оно еле заметно мерцало, отражая полировкой слабый
свет звездного неба. Я обошел постамент кругом, пока не нашел
точку, откуда мог разглядеть силуэт фигуры - какой-то большой
зверь спокойно лежал, вытянув, словно сфинкс, передние лапы.
Контур был странен - изящен и почти раздражающе текуч - то ли
пантера, то ли гигантская кошка.
Слово "сфинкс" появилось в мыслях само собой, и теперь от
него невозможно было избавиться: в очертаниях головы я видел
нечто неуловимое, но достоверно человеческое. Лица видно не
было, оно пряталось в сплошной черноте, и все же на его месте
мерещилось, словно плавало в воздухе, ускользающее от взгляда,
сотканное из ночного тумана, задумчивое лицо сфинкса,
безучастно глядящее вдаль женское лицо.
Не в силах сдержать любопытства, я зажег спичку. Ее слабый
огонь выхватил из темноты голову изваяния - она была
изуродована ударами, верхняя часть отбита, лицо покрыто
выбоинами. Голова, как будто, была кошачья, но впечатление
присутствия человеческих черт не проходило.
Когда догорела спичка, я почувствовал, что есть в этом
месте какая-то жуть, словно умные и недобрые глаза ощупывали
меня взглядом. Жути не было в самом сфинксе, и в белизне
тесаных плит тоже; и все-таки она тут скрывалась - скорее
всего, в широких черных щелях меж камней постамента.
На меня навалилась усталость и задерживаться здесь не
хотелось - как можно скорее я пошел прочь.
Когда я добрался до гостиницы, небо уже посветлело. Дверь
была отперта, и кто-то внес мой чемодан внутрь; за стойкой
сидела женщина с озабоченным усталым лицом. Она изучила мой
паспорт и долго писала в конторских книгах, а я терпеливо ждал,
опасаясь неосторожным движением спугнуть ее и вызвать задержку,
и потом, когда она шла показать мне номер, старался не
отставать от нее ни на шаг.

2