"Николай Михайлович Почивалин. Субботний вечер (рассказ)" - читать интересную книгу автора

раннего утра, набросив на плечи защитный ватник, бежит с другими доярками
на ферму. Трудным был тот послевоенный, радостный и горький год в
заплошавшем за войну колхозе, а одной с ребенком - и того труднее.
Внешне - давно сменившая форменную одежду на будничные кофтенку и юбку
- Анна вроде бы растворилась в женской половине деревни, примелькалась на
ферме, в правлении, на своем огороде, и все-таки мужики и парни неизбежно
отличали ее. Было в ней что-то такое, чего не было у других девчат:
спокойная не по годам умудренность, достоинство, наконец - неуловимая
физическая собранность, что дается, видимо, одной армейской службой.
Наиболее последовательно всяческие знаки внимания оказывал Анне Максим,
- шутливый вопрос Ильи, уж не приглянулась ли она ему, пришелся, выходит,
в самую точку: долговязую фигуру приятеля Илья примечал у дома Анны все
чаще и чаще. Намерения Максима были, конечно, совершенно определенными -
он вообще был степенным и положительным, не то что Илья в молодости, но
когда все вроде шло к свадьбе, он сам, без всякой видимой причины,
отдалился от Анны.
- Ты чего ж это? - удивился Илья, заметив однажды что Максим прошел
мимо двора Анны, вздохнув и опустив голову.
- Не больно она, похож, расположена ко мне. - А ты с ней говорил?
- Нет, так видно. - Максим снова вздохнул. - Да и старики всю плешь
переели. Мало ли, говорят, девок на селе. Пилят и пилят... Отступился,
сказать прямо...
"Эх ты, телок", - усмехнулся про себя Илья, но от каких-либо советов
воздержался, хотя и видел, что Максим был подавлен.
Во всяком случае, когда Илья по поручению председателя колхоза пришел к
Анне перебрать крышу и впервые заглянул к ней в избу, он убедился, что
след свой Максим тут оставил. Стол на кухне, шкафчик для посуды и
деревянная с боковыми спинками-решетками кровать для мальчонки - все это,
ловкое, прочное, под яичный желток покрашенное, было его, Максима, работы.
До полдня Илья перебирал во дворе старые тесины, подгоняя и
подстругивая их, пошучивал с крутившимся у его ног Васяткой, оказавшимся
потешным пацаненком.
В полдень прибежала с фермы Анна, уложила сынишку спать, собрала на
стол, выставила по заведенному порядку бутылку водки.
Илья выпил, легонько, не особо налегая на скромные вдовьи харчи,
закусил.
- Спасибо, хозяйка.
И, усмехнувшись, цепко обнял стоявшую перед ним Анну, прижав к себе ее
мгновенно напружинившееся и выгнувшееся под его руками тело.
Подняв пушистые брови, Анна влепила Илье звонкую затрещину, коротким
сильным тычком отбросила его - так, что он плюхнулся на скамейку,
стукнулся затылком о бревенчатую беленую стену.
- Ничего схлопотал, - засмеялся он, стряхивая с волос крошки мела.
- Не лезь, - спокойно посоветовала Анна, и только ее высокая под
застиранной, треснувшей у ворота кофточкой грудь тревожно вздымалась.
С того дня Илью неудержимо и потянуло к Анне. Добиваясь своего, уж
он-то не признавал никаких условностей, не слушал ничьих советов.
За несколько дней до свадьбы она призналась ему.
- Боюсь я, Илюша... Не попреков - этого я не боюсь. За Васятку. Чужой
ведь он тебе. А вдруг обидишь?