"Николай Михайлович Почивалин. Офицерский вальс (рассказ)" - читать интересную книгу автора

довольные старушки, как в раскорячку, на нетвердых ногах потопают по
теплым полам пацаны в розовых ползунках...
Что-то в рассуждениях Тимофея Васильевича незаметно перескочило, пошло
не туда, - упрямясь, он опять погнал их в нужное, сладостно-горькое русло
обид и несбывшихся надежд, не зная, что через минуту окончательно зайдет в
тупик.
Да, да, все могло быть иначе! Не поторопись он с женитьбой, была бы у
него другая семья, другие дети. По инерции он даже попытался представить
их себе, других своих детей, - каких-то необыкновенных, но с неясными
размытыми лицами, почувствовав вдруг, что все в нем взбунтовалось, встало
на дыбы! И не было бы, значит, его старшего, Михаила, спокойного и
рассудительного, в мать, и неуловимо во всем держащего его, отцовскую
сторону? Можно сказать - дипломированный инженер уже, отцу не удалось -
сын достиг, правильно. Или не было бы его видной и фасонистой Галки,
которой он незаметно любуется, когда, повертевшись перед трюмо, с плащиком
на руке, она, как ветерок, выпархивает из дому? Техникум кончает, если еще
раньше замуж не выскочит, - такая не засидится, девчонка видная. И не было
бы, значит, его лобастенького, с вишневыми глазами Леньки, последыша, в
котором они оба с женой души не чают? Ну, знаете ли!.. На душе стало
неуютно, тревожно, как в предчувствии чего-то недоброго.
Припадая на правую ногу сильней, чем обычно, Тимофей Васильевич все
прибавлял шаг, но теперь и первые огни в раскрытых окнах, за цветными
шторами, и кумачовые флаги под карнизами, и тихая благость апрельского
вечера с разлитой в ней пряной горчинкой молодой листвы, которая здесь, в
стороне от центра, чувствовалась сильнее, - теперь все это шло мимо, не
останавливая, не задерживая внимания. Плохо ли они прожили все эти годы? И
первый, втридорога снятый частный угол, в котором народились и Михаил, и
Галка, и нынешняя просторная квартира, в которую Леньку доставили прямо из
роддома, - все пополам было. А, да что там! Если уж совсем по совести, то
в том, что он, Тимофей, когда-то не сошел с круга, не спился и считается
одним из лучших прорабов управления, попрежде всех других он обязан ей же,
Ольге...
- Доброго здоровьица, Тимофей Васильевич! - почтительно приподняв
шляпу, окликнул его на углу соседчасовщик.
Тимофей Васильевич торопливо ответил, почему-то только сейчас обратив
внимание на то, с каким уважением здоровается с ним этот пожилой человек,
и забеспокоился еще больше. Правда ли чего не случилось?..
Ленька бегал с ребятишками во дворе, волоча перевернутый вверх колесами
жестяной автомобиль. Тимофей Васильевич облегченно перевел дух. Заметив
отца, Ленька кинулся к нему со всех ног, взлетел, радостно взвизгнув, к
нему на грудь, болтая всякую детскую чепуху и щекоча своим легким птичьим
дыханием его ухо. Так, с сынишкой на руках, Тимофей Васильевич и
переступил порог квартиры.
- Пришел? - спросила жена, подняв высокие черные брови, и, увидев его
тихие, какие-то просветленные глаза, спокойно и добро сказала: - Иди мойся
да ужинать будем. Ждем все...
Освещенный ровным кругом абажура, стол под белой скатертью был уже
накрыт; плотно сдвинув полные, без чулок ноги, жена, сидя на диване,
что-то штопала; Михаил читал, только на секунду подняв голову и подмигнув
отцу; в открытых дверях спальни, в одной комбинашке, крутилась, куда-то