"Джеймс Планкетт. Рассказы (Один зеленый цвет, Простые люди, Полкроны и др.)" - читать интересную книгу автора

- Вот ты мне скажи, этот твой, что там на взгорке...
- Это ты про кого?
- Про кого, про кого? Про учителя, про кого же еще? Так вот, ты мне
скажи...
- После скажу... Вечером, пусть только поезд уйдет, и я тебе все
выложу, как есть, без утайки... Только смотри чемодан пристрой в точности,
как я тебе наказывал...
- Пристрою, не беспокойся... Видал, как сегодня поутру с памятника
простыню сдергивали? А уж народу сколько в город понавалило на него
посмотреть, помереть мне на этом месте, если вру.
- Им бы на такой случай лучше подальше от города держаться, - окрысился
вдруг Джозеф.
Патрик Хеннесси оторопел, лоб у него пошел складками.
- Такого супротивника, как ты, днем с огнем не сыскать, - сказал он и
хлестнул лошаденку кнутом.

V

Памятник - мужская фигура, свежевысеченная из камня, - не без угрозы
устремлял свое тонкое копье на вполне мирные домишки напротив, подле которых
играла в шарики ребятня и дворняга упоенно чесала свое лохматое пузо.
Перселл на минуту задержался у памятника. Рядом на скамейке Майкл Ханниган
по прозвищу Пережиток (кроме них двоих, взрослых на площади не было)
посасывал в свое удовольствие трубочку, греясь под угасающим июльским
солнцем.
На улицах, выходящих на площадь, ряд за рядом взвивались в небо флаги,
бороздя его своими пестрыми полосами. Перселл шел один, а в вышине над его
головой реяли трехцветные знамена, полоскались огромные стяги, грозно
возглашавшие: "Не забудем 98 год", "Нация возрождается", "Боже, благослови
папу". Сквозь распахнутые окна гостиницы Мерфи лились манящие запахи - шла
подготовка к банкету. Издалека, с ярмарочной площади, доносился рев
усилителя, изрыгавшего патриотическую музыку. Музыка заставила Перселла еще
острее ощутить, как одинок он в этот час и как одинок его путь на станцию в
этот вечер - вечер, когда должен был состояться спектакль, вечер его
окончательного триумфа. Никто не пришел его проводить. Даже Джозеф исчез, не
попрощавшись. И теперь, когда Перселл покинул площадь, чтобы поболтаться по
городу час, оставшийся ему до отхода поезда, ощущение одиночества нахлынуло
на него с особой силой. Проулки ближе к станции тоже опустели, казалось,
равнодушный вечерний покой снизошел и на них. Перселл развалился на зеленой
скамейке и, внимая всему вокруг: и засыпающим полям, и жужжанию насекомых, и
еле уловимому запаху скотины, повисшему над проулком, - закурил сигарету и
снова и снова в мельчайших подробностях стал проворачивать в уме все
случившееся, чувствуя себя Лиром, которого покинул даже шут.

Хеннесси осторожно, как и подобает в его возрасте, слез с повозки и
молча подошел к Пережитку Майклу Ханнигану. Так, не обменявшись ни словом,
они обозрели памятник.
- Каменотесы поработали на славу, - высказался наконец Ханниган. Он
стоял, задрав голову и тяжело опираясь на палку, седые космы неряшливо
свисали на загривок.