"Александр Филиппович Плонский. Бермудский треугольник на Бульварном кольце (Фантастический рассказ)" - читать интересную книгу автора

зажавших второй фронт, да еще выгадывающих на трамвайных билетах. Двадцать
минут дремы были наслаждением, и Савва Саввич не хотел его лишаться из-за
какой-то склочной старухи. Он не боялся проспать: тикавшие в мозгу часы
действовали безотказно...
Но иностранец уселся рядом.
- Я ваш... как это... дебитор... Обязательно буду погашать долг.
- Пустое, - ответил Данилкин. - Тридцать копеек сейчас не деньги.
Он закрыл глаза и привалился головой к окну. Иностранец же продолжал
бубнить, что это долг чести, и если его лишат возможности расплатиться, то
ему будет в высшей степени неприятно.
Данилкин молчал. Продремав четверть часа, инстинктивно разомкнул
глаза, когда трамвай затормозил на его остановке. Вспомнив в последний
момент об иностранце, он обернулся на ступеньке и крикнул:
- Гуд бай, мистер!
Но тот выскочил следом.
- О-о, вы говорите по-английски!
Савва Саввич по-английски не говорил, и вообще ему было не до
разговоров. Он устал и хотел спать. Обо всем этом Данилкин не слишком
вежливо сообщил иностранцу. Тот замахал руками.
- Я не хочу возлагать бремя... нет, как сказать по-русски...
о-бре-ме-нять. Но нам попутно. О-о, минута!
На тротуар просочилась полоска света: дежурная булочная была открыта.
В ней отоваривали хлебные карточки рабочим вечерней смены - неподалеку
виднелась проходная завода.
- Будьте немножко подождать, - умоляюще произнес иностранец, - я
хотел разменивать банкнот.
"Нашел дурака, - подумал Данилкин со злостью. - Стану я дожидаться!"
- Идите, - проговорил он вслух. - Только побыстрее, я спешу.
Но иностранец словно разгадал его мысли.
- Там... эта... как верно говорить... о-че-редь. Похраните,
пожалуйста! Момент!
Вероятно, Данилкин и стоявший у его ног чемодан являли собой столь
необычайное зрелище, что вышедший из-за угла постовой милиционер
прямо-таки остолбенел.
Московская милиция делилась в то время на три характерные части.
Первая - мужчины за пятьдесят, не подлежавшие отправке на фронт; вторая -
списанные из армии по ранению или контузии; третья и, пожалуй, наибольшая
- молодые женщины. Постовой принадлежал к первой. В нем легко было
распознать старого солдата. Вероятно, он участвовал еще в русско-японской
войне.
Ветеран продолжил обход, а Савва Саввич переминался с ноги на ногу,
постепенно приходя в бешенство.
"Вот и делай людям добро! Меценат! Теперь болтайся тут из-за тридцати
копеек!"
Прошло десять минут, пятнадцать... Из проходной поодиночке и группами
выходили рабочие: окончилась смена. И снова появился милиционер. На этот
раз он был преисполнен решимости.
- Предъявите документы, гражданин.
Данилкин привычно полез в карман и обмер: бумажник исчез...
"Неужели забыл на столе? А может, дома?" - лихорадочно соображал он,