"Белва Плейн. Гобелен" - читать интересную книгу автора

пустынна. В доме тоже было тихо и пустынно; в таких маленьких частных
клиниках не бывает суеты. Но сейчас тишина показалась Полю жуткой, и его
передернуло.
Первые роды могут длиться очень долго. Он это знал, как и то, что его
жене придется страдать. Все женщины страдают при родах. Но ее лицо было так
ужасно, так искажено, неузнаваемо, дико! Влажные волосы прилипли ко лбу, она
металась и судорожно вздрагивала на кровати... Его вывели из комнаты.
"Она же хорошо переносит боль", - думал он, вспоминая, как у нее был
открытый перелом руки. Но родить ребенка совсем не то, что сломать руку.
Была ли боль, которую он видел наверху, необычной? Он не знал. Конечно,
доктор знает. Это один из лучших акушеров города...
Молодой мужчина вернулся за пальто и шляпой, которые он оставлял на
стуле против Поля.
- Девочка, - объявил он, прежде чем Поль успел задать ему вопрос. -
Семь фунтов. Прекрасная блондинка.
Радость переполняла его. Сейчас он придет домой и будет обзванивать
друзей, чтобы поделиться своим счастьем. Поль поздравил его. Этот человек
привез свою жену всего два часа тому назад! Когда он ушел, тишина стала еще
более невыносимой.
Поль встал и стал ходить по комнате. Ноги затекли от долгого сидения.
Это была ужасная комната, обставленная фабричной подделкой под Чеппендайль.
На стене висели плохонькие пейзажи. Школа Гудзон-Ривер. Тоже подделка,
конечно. Ну а что бы он хотел в приемной клиники? Выставку подлинников?
Он попытался сосредоточить свои мысли на искусстве, которое он любил и
в котором разбирался. Его привлекали новые веяния, и он стал покупать
экспрессионистов еще до того, как они вошли в моду. Но некоторые
произведения современников он не воспринимал. Они отражали полную
разобщенность послевоенной жизни. Глядя на эти произведения, Поль ощущал
странное чувство, будто кажется, что мир до 1914 года был век тому назад, а
не всего шесть лет. Его мысли блуждали. "Все в этом послевоенном мире
возрастает. И долги тоже", - трезво подумал Поль. Долг - это яма, в которую
нельзя дать себе упасть, - так говорил отец, и в этом Поль был согласен с
ним. Хотя чаще их мнения расходились.
Боже мой! Что они там делают наверху?
Почему никто не спустится и не скажет ему что-нибудь?
В регистратуре ничего не знают или говорят, что ничего не знают.
Проклятье! Он решил еще раз попытаться узнать что-нибудь о жене и направился
к регистратуре, но тут зашумел лифт, дверь открылась и его окликнул доктор:
- Мистер Вернер! Мистер Вернер! Все в порядке. С вашей женой все
хорошо. - Он положил руку на плечо Полю. - Сегодня нам очень, очень повезло.
"Повезло? Почему? Разве роды - это дело везения? Что-то случилось?"
Поль стоял в растерянности.
- Мой кабинет рядом по коридору. Пойдемте. Присядем.
"Да, что-то произошло. Он хочет сказать мне".
- Очень повезло, - повторил врач. - Нам пришлось сделать кесарево
сечение, мистер Вернер. Пытались избежать. - Он вздохнул, пошевелил рукой,
как маятником. - Но все прошло хорошо.
- Кесарево сечение, - повторил Поль, холодея.
- Дело в том, что ребенок находился в неправильном положении,
поперечном, так сказать. - И опять доктор пошевелил рукой; на белом рукаве