"Сергей Плеханов. Остров пурпурной ящерицы (Сб."Остров пурпурной ящерицы")" - читать интересную книгу автора

старался избегать их, ибо рукописи, которые они приносили на рецензирование,
изобиловали самыми грубыми ошибками, натяжками, а иной раз и прямыми
подтасовками. А сказать прямо, что очередное сочинение о происхождении жизни
или о загадочном "недостающем" звене эволюции - плод малой осведомленности,
Введенскому всегда было мучительно трудно. И он мялся, краснел, страшно
злился на себя, но выводил на листе, увенчанном его академическим титулом:
"Работа заслуживает внимания, хотя некоторые мысли автора представляются
дискуссионными..."
Он вышел в сад, зашагал по скользкой от дождя дорожке в сторону
беседки. Легкий ветер перебирал листву яблонь, то и дело осыпая академика
пригоршнями брызг. Введенский с наслаждением взъерошил мокрые волосы,
сдернул закапанные водой очки. Взбежав по ступенькам беседки, едва не
наступил на раскрытый томик, брошенный на полу. Опустился в качалку, поднял
яркий покетбук с типичной для криминального романа обложкой: револьвер,
патроны, окровавленный платок, надорванное фото.
"На борт парохода поднялся полицейский комиссар в сопровождении
таможенного чиновника. "Господа, предлагается сдать все имеющиеся у вас
бивни слонов и шкуры леопардов. По нашим сведениям, груз, следующий на
борту..."
Введенский прикрыл глаза. Этот странный звонок: про бивни мамонтов с
насечками, про ящериц, обвивающих чело неведомой богини. При всей
путанности, фрагментарности рассказа незнакомца из Сибири в нем
прослеживался какой-то четкий порядок. А там, где существует порядок,
имеется определенная внутренняя логика, есть, следовательно, реальный смысл.
Впрочем, в поэтическом сочинении тоже можно усмотреть причинно-следственную
связь, однако сюжет такого произведения нельзя поверить алгеброй точного
знания. Да и вообще эти истории с кладами, сокровищами, зарытыми какими-то
мифическими злодеями, всегда вызывали у него лишь снисходительную
насмешку... А история Золотой Бабы - это вообще какой-то perpetuum mobile
исторической науки. Бессмысленная сказка, не имеющая никакой цены для науки
и способная лишь щекотать праздное любопытство падких до сенсаций простаков.
Введенский хорошо знал домыслы досужих поп-историков (так он их именовал про
себя) о происхождении этого идола северных народностей, но не видел реальной
пользы в подтверждении их гипотез...
Изучая историю Сибири прежде всего как палеонтолог, он не мог, конечно,
пройти мимо некоторых распространенных легенд, в молодости отдал дань
увлечениям своих однокашников - собирался на поиски Беловодья вместе с
группой сокурсников, ломал голову над загадкой Тунгусского метеорита. Но
Золотая Баба - нет, ему всегда казалось несерьезным с важностью толковать об
этой "проблеме". Как деревенские мальчишки, тревожно-почтительным шепотом
повествующие друг другу о "разрыв-траве" и разбойничьих пещерах, так он
воспринимал своих коллег, собиравшихся время от времени для обсуждения
судьбы исчезнувшего истукана. Какая разница, был ли то грубо обтесанный
камень с едва намеченными очертаниями женской фигуры, или прихотливый вольт
истории занес в северную глухомань заблудившийся ордынский обоз и изваяние
богини из буддийского монастыря, ограбленного плосколицыми варварами, стало
достоянием первобытных вогулов?..
- Разморило на солнышке? - Голос жены заставил Введенского вздрогнуть,
он не слышал ее шагов.
- Да нет, просто размышляю с закрытыми глазами. Хотя... ты, пожалуй,